Женские убеждения

Реальный, физический мир Логана и Джен, прогрессивный мир города Нортгемптона в штате Массачусетс, где находился Смит-колледж, состоял из преподавателей, психиатров и всевозможных лесбийских пар, а также кофеен, собак неопределенных пород в банданах и детей, похожих на беспризорников, хотя половина из них была детьми преподавателей и психиатров – бесприютных подростков, которые возвращались в свои набитые книгами дома только ближе ко сну. То был мир сексуально просвещенный и с виду эгалитарный. В квартире Логана и Джен, на закате, женщины и мужчины свободно и азартно предавались игре. Это выглядело как сон о равных возможностях, при том что Кори знал: мир интернет-игр буквально утопает в оголтелой ненависти. В этом мире женщины постоянно подвергались домогательствам и угрозам – то была миниатюрная копия реального мира. Кори сам видел безграмотные записи, которые тролли вывешивали в комментариях: «БОШКУ БЫ ТЕБЕ ОТАРВАЛ ШОЛАВА». Давным-давно Грир сказала Кори – после того, как познакомилась с Фейт Фрэнк и увлеклась феминизмом: «Я часто говорю себе, что, если человека тянет на членовредительство, он просто хочет сказать: „Я страшно зол и не знаю, что с этим делать“».

Он нередко представлял себе, что сидит в этой квартире, а с ним рядом – Грир: само ощущение, что все остальные воспринимают их как пару, его бы сильно будоражило. Тут ему внезапно по ассоциации пришла в голову другая мысль: если у Грир сейчас в Нью-Йорке есть пара, то есть, она с кем-то встречается, или состоит в длительных отношениях, или как там она это для себя формулирует – возможно, партнер завлек ее историями собственной борьбы с женоненавистничеством. Безотказный способ привлечь к себе Грир. Мысль эта немного покрутилась у Кори в мозгу, потом исчезла. Ему сейчас до Грир не добраться, ей до него тоже. Чем дольше длится разрыв с человеком, тем сильнее расходятся ваши пути. Кори с трудом понимал, как могут люди, не знавшие друг друга в ранние годы, превратиться в пару. Чем старше становишься, тем больше у тебя возникает всевозможных странностей. Ему нужна была подруга, которая с пониманием отнеслась бы к его жизненным обстоятельствам. Ведь он был взрослым мужчиной, который жил с матерью.

Если Кори спрашивали, с кем он живет, он никогда не отвечал: «Живу с мамой» – в этой фразе было что-то от Нормана Бейтса[24]. Вместо этого он говорил: «Живу дома». В 2014 году экономика более или менее восстановилась, и то, что человек живет дома, совершенно не обязательно свидетельствовало о чем-то плохом или хорошем.

Сегодня он не мог задержаться с друзьями допоздна: нужно было ехать домой, подать маме ужин, подготовить ее ко сну – впрочем, сообщать о причинах своего ухода он не собирался. Пусть думают, что у него дела, например, встреча с женщиной. Он – мужчина привлекательный, это он про себя знал. Но последние отношения с женщиной были у него уже довольно давно. Этой женщиной, как ни удивительно, оказалась Кристин Веллс. Кристин так давно была для него частью привычной обстановки Вобурн-Роуд, что он перестал воспринимать ее как личность. Так, существо, которое они с Грир всегда считали ниже себя. Она всегда играла невнятную роль Тупой Девицы С Нашей Улицы. Но потом Грир исчезла из жизни Кори, а Кристин все еще жила дома и работала в «Пай-лэнд»: Кори иногда заходил в это кафе ближе к вечеру, когда день растворялся в серовато-лиловых сумерках.

Он входил, брал кусок пиццы, и, если Кристин в тот день работала, между ними завязывался односложный разговор, которому случалось (или не случалось) перерасти в многосложный. Однажды он оказался там перед закрытием, они с Кристин ушли вместе, брели вдвоем по улице, и то, что тела их оказались так близко друг к другу, будоражило своей новизной. У Кристин Веллс было ладное тело, от него веяло запахом теста, как веет душистым ветерком от открытого окна.

– Хочешь зайти? – без обиняков обратился он к этой женщине, которая когда-то отставала от него на уроках чтения на целых три ступени. Прелесть взрослой жизни состоит в том, что уроки чтения больше ничего не значат! А говоря точнее, больше ничего не гарантируют. Даже если ты был в наипервейшей группе во всем мире, этакая альфа-пума среди «Пум», это все равно не защитит тебя от смерти брата, от ухода отца, от того, что любимой больше нет в твоей жизни.

Кристин впервые вошла с Кори в его дом, при том что они почти всю жизнь прожили по соседству. Он вспомнил тот день – почти два десятка лет назад – когда к нему впервые заглянула Грир. Войти в чужой дом – все равно что внедриться в чужое тело. Видишь, из чего человек состоит, в чем он всю жизнь варился.

Когда они с Кристин вошли, мама его сидела перед телевизором.

– Мам, тебе нужно чего-нибудь? – спросил он, она же подняла глаза из большого кресла, в котором часто сидела днем.

– Нет, спасибо, Кори, – сказала она, а потом прищурилась, смущенно разглядывая Кристин. – А кто эта девушка?

– Я Кристин из соседнего дома, – пояснила Кристин. – Где Веллсы живут, знаете?

– Там еще садовые гномы?