Женские убеждения

Я видал, как ты сидишь в корейском спа, ногой болтая,
Я видал, как ты сидишь там, борзая такая.

Третий их сосед, Лоффлер – он только что получил степень финансиста в Вартоне – спал у себя в комнате, откуда постоянно несло дешевой травой, которой он затарился, когда ездил в Сагаду и с риском привез сюда, чтобы угостить соседей. Все они очень прилично зарабатывали, и при том что совершенно не хотели швыряться деньгами да еще и подвергаться опасности, крохоборничать не хотели тоже. Поэтому жили в этом выпендрежном небоскребе в районе Макати, вдали от запруженных улиц – будто уютно отдыхали в кармане на шелковой подкладке, в котором селились, трудились, развлекались и тратили деньги экспаты.

– Новости, – коротко произнес Кори.

– Поразительная конкретность, – ответил Макбрайд. – Хочешь, чтобы я догадался? – Кори снова заплакал, лицо его исказилось от боли, и, разумеется, Макбрайд растерялся. – Ну, подскажи разгадку, – не отставал он. – Дома кто-то умер?

Кори печально кивнул.

– Бабушка, что ли?

Он отрицательно покачал головой.

Когда среди ночи зазвонил мобильник, Кори сел в кровати и увидел родительский номер. Его раздражало, что они никак не могут запомнить разницу во времени между Восточным побережьем США и Манилой. Дребезг телефона лишил его ночного сна. Он ответил сдержанно, недружелюбно, желая показать родителям, что он уже взрослый, у него есть обязанности, он должен высыпаться. Но отец кричал в трубку по-португальски нечто совершенно безумное:

– Sua mãe matou seu irmão!

– Что? – он явно неправильно перевел услышанное. – Ты что такое говоришь?

– Твоя мать убила твоего брата.

Голос отца, полный непереносимой муки, поведал, как мать Кори, сдавая назад от дома, случайно наехала на Альби – он играл на подъездной дорожке, она его не заметила. У Альби был раздроблен позвоночник, сломанная кость пробила легочную артерию. Он немного продержался, а потом умер в реанимации в Спрингфилде.

– Что? Ты ничего не путаешь? – растерянно спросил Кори, ероша волосы в темноте, потирая лицо, пытаясь совладать со своей то трясущейся, то отлетающей в сторону ладонью.

– Да. Она его убила, – повторил отец. – Я не могу на нее смотреть.

– Где она?

– Спит. Ей укол сделали.

– Ладно. Ладно. – Кори пытался думать. – Наверное, тебе тоже нужно сделать укол. Я сейчас еду в аэропорт. Утром попробую улететь. Здесь сейчас ночь. На дорогу уйдет целый день.

Едва он произнес эти слова, как понял, что тоже не понимает, как теперь сможет взглянуть на мать. Кори стиснул телефон, потом позвонил в авиакомпанию, выслушав дребезжащую инструментальную версию «Сильных», звучавшую снова и снова. Забронировал билет, позвонил Грир – она нужна была ему в новом, взрослом качестве. Ему сейчас казалось, что она может что-то изменить. Включился автоответчик. «Где ты? – спросил он. – Ты мне нужна». Он никогда еще не говорил ей таких слов. Все время – «люблю», никогда – «нуждаюсь».

Он продолжал лихорадочно набирать ее номер, все громче и громче отзывался на ее автоответчик, потом вешал трубку. Отправил множество сообщений: «Перезвони» – без ответа. Сообщить ей про гибель Альби голосовым сообщением казалось немыслимым, невозможно было выплеснуть эти слова просто в воздух. Нужно было, чтобы Грир услышала в тот же миг, когда он их произнесет, чтобы вдохнула весть в тот же миг, в который он ее выдохнет – так, как это делают при искусственном дыхании.

– Перезвони, пожалуйста, – прошептал он, как будто изменение модуляции могло заставить ее откликнуться. – В любое время. Все очень, очень плохо.

Ответа не последовало, и тут он вспомнил ее слова: она собиралась на выходные в деревенский дом к Фейт Фрэнк, а там нет мобильной связи. Фейт Фрэнк, этакая ее супергероиня. Казалось бы, уж столь влиятельный человек, как Фейт Фрэнк, и мог бы добиться мобильного сигнала у себя в доме. Кори ходил взад-вперед по тесной комнатушке, в сумятице своих вещей – над корзиной пенится выброшенная бумага, на бюро – батарея пустых пивных бутылок. Помещение наполнял затхлый дух беспорядка – скоро его уничтожит их экономка Дже Матапан: она подрядилась наводить порядок у трех высокооплачиваемых молодых американцев, которые сами не умели вести хозяйство. «У мальчиков, – говорила она, покачивая головой, когда приходила и окидывала их жилище взглядом, – всегда в доме такая грязь». При этом никогда не выражала недовольства.

В темноте, мучаясь спазмами в желудке, Кори стянул тренировочные штаны, купленные в универмаге «Гринбелт», полез в ящик за свежими трусами. Дже забирала грязное белье в подвальную комнатушку, которую никто из мужчин никогда не видел. «Во, Дже», – говорили все трое, вручая ей свои вещи, и она молча все брала, стирала трусы в пятнах мочи и спермы, гладила рубашки, чтобы они могли с внушительно-самоуверенным видом явиться в офис «Армитейдж и Рист» в Руфино-Пасифик-Тауэр, здании со стальным каркасом, самом высоком во всех Филиппинах.