Женские убеждения

Нужно выпить вместе еще по стаканчику молочного коктейля, подумал Кори. А потом ехать на цирковом поезде по всей стране, обняв за шею милого неуклюжего слоника, который терпеливо смотрит на мир сквозь решетку. Кори вспомнил, что Альби все равно нет, но одновременно осознал, что ему не придется терзаться этой мыслью каждую минуту каждого дня.

Например, вот и сейчас настал один из тех моментов, когда смерть Альби не имеет особого значения. Кори замурлыкал себе под нос – с каждой волной химического прилива по телу разливалось удовольствие. Захотелось рассказать Сабу, какое это облегчение, вот только он утратил способность говорить, язык мокрой рыбиной лежал во рту. Кори решил помолчать, закрыл глаза и поблагодарил мироздание за покой и неподвижность.

Двоюродные братья просидели в спальне много часов – они забаррикадировались и не реагировали на стук в дверь и голоса родственников: «Ягненка на стол подали! Воскресного ягненка!», а потом: «Ягненок стынет!» и наконец: «Кори, мама очень хочет домой».

Когда он спустился вниз, небо успело потемнеть, мелкие двоюродные братишки-сестренки уснули, отцы на руках отнесли их в машины, а мама его дремала в том же шезлонге, куда ее поместили утром. Тетя Мария выбрасывала кости ягненка в помойное ведро и ставила тарелки в посудомоечную машину, дядя Джо уже лег спать.

– Вы чего там наверху делали? Ужин пропустили, – сказала тетя Мария, окинув их подозрительным взглядом. – Пили, что ли? – осведомилась она.

– Прости, мам, – сказал Саб, хотя, понятное дело, спиртным от них обоих не пахло.

– Выпивка до добра не доведет. Дураком станешь.

– Знаю. Я больше не буду.

Выйдя на улицу, в свет уличного фонаря, Кори помог маме сесть в машину. Каким-то чудом, двигаясь по обочине со скоростью сорок километров в час и волевым усилием принуждая себя не спать и следить за дорогой, он благополучно добрался до дому, хотя времени на это ушла пропасть.

На следующий день Кори проснулся днем, проспав тринадцать часов – голову ломило так, будто он пережил мозговое кровоизлияние, но потом он вспомнил бурый порошок, который кузен накрошил на зеркальце и дал ему. Он в жизни еще не нюхал героина – могло кончиться и хуже, чем просто головной болью. От Саба пришла эсэмэска: «Повидаться хочешь? Еще закинемся». Можно подумать, они теперь друзья и им ничего не стоит вернуться в детские годы в Фолл-Ривер, позабыв о длительном разрыве. На эсэмэску Кори не ответил. Потом позвонила Грир – и он на свою беду снял трубку.

В тот день она с особой четкостью выражала свои мысли – такое в последнее время случалось нередко, когда она звонила из Нью-Йорка. Начинала она разговор с расспросов о том, как у него дела, переходя на негромкий безрадостный тон, каким говорят с людьми, понесшими тяжкую утрату. Но Кори больше не хотелось говорить про утрату, в последнее время у него появились новые заботы, а именно – ухаживать за мамой, вести хозяйство, а еще делать уборку у Элейн Ньюмен. И относиться ко всему этому с той же ответственностью, с которой он относился к делам своих клиентов по ходу недолгой карьеры в «Армитейдж и Рист».

А потом, когда Кори начинал отвечать совсем уж односложно, Грир принималась рассказывать о себе, о своей жизни – вот и сейчас она прибегла к той же уловке, как будто в их отношениях все было совершенно нормально.

– Фейт прочитала специальную проповедь в Церкви Всех Душ. Ну знаешь, унитарианская церковь в Аппер-Ист-Сайд, – рассказывала она. – Про сексизм в быту. Она в состоянии говорить о чем угодно и перед любой аудиторией. Была репортер из «Нью-Йорк таймс» – напишет большую статью. Фейт сказала, сейчас для такого материала самое подходящее время. «Фем-фаталь», все эти новые сайты и Опус по-прежнему на виду, а теперь появились еще и мы, «Локи». «Площадка, где женщины могут объединяться и обсуждать животрепещущие вопросы» – так она выразилась. Не знаю, соответствует ли это действительности, но нам теперь придется сделать, чтобы соответствовало.

– Угу.

– И все?

– Я не знаю, чего ты от меня ждешь, Грир.

– У тебя голос странный: все в порядке?

– Устал.

– Я, представь себе, тоже. Очень устала. Много работы, – продолжала она. – Первая конференция прошла, теперь все сначала – готовим вторую. Слушай, – добавила она, помолчав, – есть одна новость. – Не услышав ответа, она добавила: – Говорить или нет?

– Говори, конечно, – ответил он, а про себя подумал: «А стоит ли говорить?» Он понял: что сама мысль, что придется слушать, отнимает последние силы. Слова еще не прозвучали, а он уже обессилел.

– Помнишь, мы готовим мультимедийный проект?

– Нет.

– Про безопасную школьную среду для девочек во всем мире.

– Ну.

Ничего он не помнил, но тут ему вдруг представились девочки в чадрах, сари, килтах и обносках – помахивают папочками, едут на тряских хрупких велосипедах, шагают по знойным проселкам к низкому зданию школы вдалеке. Картинка оказалась такой отчетливой, что Кори даже подивился: наверное, это выкрутасы припозднившихся нейронов, которые все еще испытывали на себе воздействие наркоты.