Женский клуб

Воспользовавшись затишьем, миссис Леви снова поднялась со своего места. Она видела, что собрание трещит по швам, и поняла, что настал ее черед вмешаться. Хотя много лет прошло со времен ее президентства, люди до сих пор говорили, что ей не было равных в умении провести собрание. Вот почему ее даже избрали на рекордный третий срок.

– Вы позволите? – спросила она, оглядывая зал.

Мы кивнули; вне всяких сомнений, это был звездный час миссис Леви.

– Послушай, Бекки, – продолжила она. – Я совсем не хочу ставить тебя в неловкое положение, но мы здесь собрались именно ради того, чтобы с другими девочками не приключилось то же, что с Широй. Есть вероятность, что мы не сможем вернуть домой твою дочь, но мы обязаны уберечь остальных детей.

Бекки опустила голову. Она все еще не в силах была смотреть нам в глаза, но миссис Леви, несомненно, выразилась куда деликатнее Ципоры. Бекки старалась думать, что Шира была жертвой, принесенной во имя общины, и только эта потеря может спасти других детей. Но ей не стало ни капли легче; ей хотелось одного – чтобы Шира вернулась домой, целая и невредимая.

– Я была готова стать подругой Бат-Шеве, – выкрикнула Арлина Зальцман. – Мне она сразу понравилась. Но для меня важнее всего моя дочь, и кто, кроме меня, защитит ее?

– Даже если Бат-Шева не совершила ничего дурного, девочкам вредно иметь такую учительницу. Она создает иллюзию, что можно делать, что заблагорассудится, и не считаться с общепринятыми нормами, – сказала Рэйчел Энн Беркович.

– Я почти потеряла сон – так переживаю за Хадассу. Я совершенно не узнаю ее, – сказала Рут Бернер.

– У меня то же самое, – сказала Джуди Сассберг. – Речь о наших собственных детях. Для меня нет никого важнее Ариэллы, и я сделаю все возможное, чтобы у нее все было хорошо.

Мы задумались о наших детях и внуках. Зачем тогда вся тысячелетняя история евреев, если все закончится тем, что наши девочки станут сбегать с нееврейскими юношами? При мысли, что все может закончиться на поколении наших детей, мы ощутили, будто мы этим вечером, на этом собрании, вершим историю.

И тогда мы подумали о Йосефе. Вспомнили, сколько же времени они с Бат-Шевой провели вместе. Как бы ни хотелось нам думать о нем только лучшее, было трудно отделаться от неприятного чувства. Мы могли лишь надеяться, что увольнение Бат-Шевы повлияет и на него тоже. Мы не упоминали его напрямую – не хотели обсуждать в присутствии Мими. И тем не менее подспудно Йосеф присутствовал в каждой произнесенной сегодня речи.

Мы все обернулись на Мими. Она сидела в дальнем углу зала. Нелегкие хозяйственные заботы последних недель не прошли бесследно, и Мими выглядела совершенно измученной и усталой. Обычно, когда начинались какие-то споры, мы все так или иначе высказывались, а потом Мими тихонько поднимала руку. Она с теплотой оглядывала нас и говорила, что думает по этому поводу, и все немедленно становилось ясным и понятным. Бесконечные перепалки, раздражение, которое мы испытывали друг к другу, – все это растворялось под сенью ее мудрости. Мы взглянули на часы. Если сейчас проголосовать, еще останется время на один шкаф. Но Мими пока не сказала своего слова, а до этого разойтись мы не могли.

Мы ждали, когда она поднимет руку, и пытались представить, что же она скажет. Миссис Леви покачивала головой от нетерпения. Вот оно, думала она. Сейчас Мими скажет, что нам следует избавиться от Бат-Шевы ради наших детей, включая и ее собственного; должна же она опомниться в какой-то момент. Миссис Леви гадала, сыграл ли в этом роль их разговор с Мими, помогла ли ее прямота вернуть Мими к реальности.

Леанна Цукерман была твердо намерена голосовать за Бат-Шеву и лишь надеялась, что будет в этом не одинока. Она видела, что Мими подружилась с Бат-Шевой не только по доброте душевной, а потому что та была ей действительно небезразлична. Они с Бат-Шевой похожим образом чувствовали и воспринимали вещи; Леанне было одинаково хорошо с обеими. Конечно же, Мими скажет, что Бат-Шева благотворно повлияла на девочек.

Хелен Шайвиц казалось, что ее разрывает пополам. Она собиралась голосовать с миссис Леви против Бат-Шевы. Ей и в голову не приходило поступить иначе. Но что, если Мими поддержит Бат-Шеву? Впервые в жизни Хелен не сможет послушаться одновременно и миссис Леви, и Мими.

Мы сидели, кусая ногти, ерзали и ждали, когда Мими уже наконец поднимется. Но она сидела с опущенной головой, уставясь на свои колени. Она не собиралась ничего говорить. Она так сблизилась с Бат-Шевой, она подружилась с ней, устроила ей работу в школе, защищала, когда мы все мучились подозрениями. Но теперь, когда во все это оказался втянутым ее сын, теперь, когда она и сама уже не знала, что происходит между ним и Бат-Шевой, привычная ясность покинула ее, и она не знала, что сказать.