Женский приговор

Только стоит ли соглашаться? Надежда Георгиевна прикусила губу, потому что не знала ответа на этот вопрос.

Скрипнув раскладушкой, Аня поднялась. Альберт предупреждал, что согласно законам физики на этом царском ложе можно только лежать, а когда садишься, риск разрыва брезента возрастает, поэтому дочери пришлось овладеть особой техникой подъема и приземления.

– Мам, ты чего не спишь?

– Да так, не волнуйся.

– Знаешь, я подумала, что тебе надо послушать кассету, которую Мийка наговорил.

– Зачем?

– Чтобы ты хоть из-за него не переживала.

– И ты мне разрешишь?

Аня кивнула, но сказала, что сама слушать не станет, а исполнит Мийкину волю и подождет до восемнадцати. Зато если мама послушает сейчас, а кассета все же пропадет, то в положенный срок Аня узнает, о чем говорил друг.

Утром дочь рано убежала в школу на политинформацию, а у Надежды Георгиевны осталось в запасе сорок минут. Одевшись и накрасившись, она села перед магнитофоном и включила его.

Мийкин голос оказался чуть искажен пленкой, но все же узнаваем, и Надежда Георгиевна вздрогнула, услышав в пустой комнате: «Дорогая Анечка!»

Парнишка говорил, как тяжело ему было прекратить дружбу, он очень скучал, но слишком любил Аню, чтобы увлечь ее в свое падение.

Мийка всегда чувствовал в себе какую-то тревожную сущность, разрушительную силу или, наоборот, слабость, которая не давала ему принимать жизнь, как она есть, и наслаждаться ею. В самые хорошие дни детства ему казалось, что все счастье вокруг – это иллюзия и театр, яркое покрывало, под которым черная пустота, куда никто не хочет заглянуть.

Искренность он нашел только в маленькой девочке Ане, которая со временем стала ему ближе всех других родственников.

Отец был замкнутый человек, мама – довольно строгая и без конца изрекала прописные истины, даже в веселом целеустремленном брате Мийке виделось что-то нарочитое и плакатное, особенно когда Дима добровольно обливался ледяной водой и целыми днями подтягивался на турнике, готовясь к покорению новых земель.

Лишь с Аней он мог быть самим собой.

Но кроме фальшивых выученных назубок ролей, которые дружно разыгрывало семейство, жизнь была вполне терпимой. Мийка развивал свои таланты под руководством лучших педагогов, похвалы его успехам проливались елеем на родительские сердца, его вознаграждали и поощряли.

Казалось, Мийку ждет классическая судьба мечтателя, но жизнь любит вдруг перетасовать карты.

Умерла Зоя Федоровна. Дети тяжело перенесли потерю матери и не успели хоть немного прийти в себя от удара, как отец отвесил им пощечину – женился на молодой.

Дима ушел из дому, Мийка просился с ним, но старший брат не взял его, обронив загадочную фразу, что перед Мийкой отец ни в чем не провинился. У Димы сугубо личные счеты к отцу, поэтому ему необходимо уйти, но лишить Павла Дмитриевича второго сына будет ничем не оправданной жестокостью. Папа имеет право быть счастливым.

Мийка послушался и постарался ужиться с мачехой, которая, надо отдать ей справедливость, не обижала пасынка.

Из-за разницы в возрасте и интересах братья не слишком дружили, но относились друг к другу нежно и не потеряли связь после ухода Димы из дому. Мийка считал своим долгом хранить строгий нейтралитет, не рассказывая ничего ни отцу о сыне, ни сыну об отце. Связующим звеном между старшим и младшим Шевелевыми служил старый школьный приятель Димы Вася, к которому Павел Дмитриевич питал симпатию и периодически приглашал в дом, а когда Мийка немного подрос, тоже с ним подружился. От него отец узнавал, что старший сын жив-здоров, овладевает профессией гидрографа и собирается в Антарктиду.

Вскоре Дима уехал.

Жизнь потихоньку налаживалась. С мачехой сложились неплохие отношения, отец был поглощен работой и поздней любовью, поэтому Мийку не донимал, и парнишка горевал по матери, но спокойно, без надрыва, пока однажды между ним и Диминым товарищем не состоялся трудный разговор. Когда Мийка обмолвился, что сомневается, не нужно ли ему было уйти из дому вместе со старшим братом, Вася попросил его не терзаться угрызениями совести, потому что новая жена Павла Дмитриевича есть не кто иная, как бывшая девушка Димы. Он сам хотел на ней жениться и познакомил с родителями, а отец не придумал ничего лучше, как отбить невесту у родного сына.

Мийка оторопел. Подобное не укладывалось в голове в принципе, и уж тем более невозможно было поверить, что такая низость произошла в их собственной семье. Потрясение оказалось таким сильным, что парнишка не мог найти себе места в этой ситуации и почел за лучшее уйти из дому. Сначала к бабушке, а потом, когда оттуда выгнали, к единственному настоящему другу – Аньке.

Надежда Георгиевна хотела нажать на паузу, чтобы осмыслить Мийкино признание, но побоялась как-нибудь испортить пленку, поэтому слушала дальше, решив оставить самобичевание на потом.