Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930

Большевистское женское движение не претендовало на революционные лавры по той простой причине, что оно прекратило свое существование. В 1914 г. группа сотрудниц журнала «Работница» была арестована, и в последующие два года Женский день отмечался только лишь выпуском прокламаций и проведением случайных митингов. Служащая петроградской табачной фабрики Мелания Савченко вспоминает, как в 1915 г. она с группой рабочих и несколькими студентками-медичками распространяли на фабрике прокламацию, посвященную Женскому дню. Однако в 1916 г., накануне очередного празднования, все они оказались в тюрьме и находились там вплоть до 27 февраля 1917 г. Подобная судьба ожидала всех рабочих, занимавшихся в годы войны подпольной деятельностью. К январю 1917 г. бесконечные очереди за продуктами спровоцировали протест петроградских женщин низшего класса (психологический факт, который полностью не соответствует уверениям Г. Каткова о том, что в действительности не было никакого дефицита)[595]. 9 января все они находились на улице, отдавая дань событиям «Кровавого воскресенья». Месяц спустя масла в огонь подлила и забастовка рабочих Путиловского завода. Персонал трамвайного депо Васильевского острова, состоявший преимущественно из женщин, чувствуя за несколько дней до 23 февраля всеобщее беспокойство, направил свою представительницу в расквартированный поблизости 180-й пехотный полк, чтобы выяснить у солдат, будут ли они стрелять в них или нет. Ответ был отрицательным, и 23-го рабочие депо присоединились к демонстрации[596].

Если и существовал какой-либо план организации этих событий, то, несомненно, большевики не имели к нему никакого отношения. Накануне Женского дня Каюров, член петроградского ЦК партии большевиков, посоветовал группе работниц с Выборгской стороны, обратившихся за советом, как отметить праздник, «воздержаться от самостоятельных действий и следовать инструкциям ЦК». А когда они все-таки решили устроить забастовку, он пришел в ярость. Шляпников докладывал, что организация большевиков не может даже выпустить прокламацию к Женскому дню из-за того, что типографии не работали. Межрайонцы, независимая группа меньшевиков[597], восполнили этот пробел, выпустив антивоенные листовки, адресованные женщинам. Женщины текстильных предприятий Выборгской стороны, при минимальном участии социал-демократов всех направлений, отметили Женский день под лозунгом «Война, дороговизна и положение женщины-работницы». На одном из этих митингов призыв забастовщиц «На Невский!» был поддержан толпой уставших от очередей женщин, и вся эта масса хлынула через мосты в центр. Оказавшись в центре города, процессия женщин и детей влилась в общую демонстрацию. По мнению Троцкого, в те дни женщины играли ключевую роль в отношениях между рабочими и солдатами, противостоявшими друг другу на бушующих улицах. «Они шли на кордоны солдат смелее, чем мужчины, — писал он, — хватались за винтовки, просили, почти приказывали: „Бросайте ружья и присоединяйтесь к нам“»[598].

Для историков женского движения самыми интересными во всем этом являются не вопросы о том, насколько существенным был вклад женщин Петрограда в свержение самодержавия, или же до какой степени они были подвержены большевистской пропаганде, а скорее: кто после этих событий признал революционный потенциал работниц и солдатских жен? Кто удовлетворил их насущные требования? Кто оказался в состоянии обеспечить их приверженность делу революции в этом неумолимом ходе революционных событий?