Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930

На смену ей пришла Клавдия Николаева, долгое время бывшая одной из центральных фигур большевистского женского движения. Ветеранка съезда феминисток 1908 г., редактор «Работницы» образца 1914 и 1917 гг., она была первой женщиной-рабочей, возглавившей Женотдел. Подобно своей наставнице и подруге Коллонтай, Николаева некоторое время (после XIV съезда партии 1925 г.) находилась в оппозиции, но вскоре вернулась в лоно единомышленников и так же как и Коллонтай, выжила во время чисток и смогла достичь высоких партийных постов. В 1927 г. Николаеву сменила Александра Васильевна Артюхина, которая принадлежала к тому же поколению (родилась в 1889 г.) и той же социальной группе (она была петербургской ткачихой). Награжденная множеством знаков отличия и весьма чтимая в последние годы своей жизни за производственную деятельность и профсоюзную работу Артюхина была последней руководительницей Женотдела, который в 1930 г. был неожиданно распущен[688].

Как работал Женотдел? Его штаб-квартира, называвшаяся некоторыми остряками «ЦентроБаба», находилась в доме № 5 на Воздвиженке, рядом с Кремлем. Штат, по крайней мере согласно штатному расписанию, состоял из 22 сотрудниц на жаловании — заведующей, ее заместительницы, помощниц и секретарши. Ответственная перед Секретариатом партии заведующая контролировала не только внутренние дела Женотдела, но и распространяла свое влияние на любую сферу жизни, затрагивавшую интересы женщин. К примеру, она поддерживала тесные и постоянные связи с такими органами, как Отдел охраны материнства и младенчества при комиссариате государственного призрения, Комиссия по борьбе с проституцией, комсомол, Центральная телефонная станция партии, а также с огромным количеством бюрократических структур, связанных с продовольствием, страхованием, образованием, благосостоянием, Советами, профсоюзами и даже с литературными кругами. Женщины — партийные лидеры, со своими собственными сферами ответственности — В. П. Лебедева (материнство), Крупская (просвещение) и Мария Ульянова (журналистика) — координировали свою деятельность с работой Женотдела. Таким образом, механизм большевистского женского движения достиг национального масштаба — по всей стране раскинулась сеть женотделов[689].

Руководительницы более низкого уровня имели то же революционное прошлое, что и заведующие Женотделом. Людмила Менжинская, заместительница заведующей при Коллонтай и Смидович, работала журналисткой и сотрудничала в первой «Работнице» образца 1914 г. Ее преемница В. А. Мойрова была дочерью одесской прачки. Мойрова посещала московские Высшие женские курсы, а в 1917 г. стала членом партии. Как протеже Коллонтай, она была назначена главой украинского Женотдела, а позднее стала заместительницей в центральном Женотделе. На провинциальном уровне типичной энергичной руководительницей женотдела была Ольга Варенцова, революционерка со стажем из Иванова, которая еще задолго до революции смогла создать большевистскую женскую цитадель. С прямыми волосами, в серой вязаной кофте и изношенных ботинках Варенцова являла собой настоящий образец «женотделовки». Другой провинциальной руководительницей, на этот раз в Одессе, была Анна Панкратова (1897–1957) — впоследствии известный историк. В своей основе «женотделовки», как правило, были работницами-коммунистками, профессиональными революционерками и участницами Гражданской войны. Непривычным был лишь их молодой возраст[690].

Из московского центра исходили импульсы пропаганды, агитации и мобилизации, передаваемые местными отделениями в женские массы. В дореволюционные времена пропаганда означала сообщение большого количества идей нескольким людям, а агитация — донесение одной основной идеи до многих. В Женотделе средством пропаганды было печатное слово, так как оно передавало теорию, новости и инструкции относительно небольшому количеству грамотных женщин. Широкое хождение имели работы классиков марксизма о женском вопросе, издававшиеся небольшими брошюрами. Центральным печатным органом оставалась «Работница», а журналом, посвященным в основном теоретическим вопросам, была «Коммунистка» Крупской. Внутренние бюллетени и такие местные женские журналы, как «Крестьянка», «Делегатка», «Красная сибирячка» — всего восемнадцать изданий — к 1930 г. увеличили свой общий тираж до 670 000 экземпляров. Когда же руководительницы обнаружили, что женщины по-прежнему читают журналы мод, они стали добавлять в свои издания модные страницы. Официальные партийные органы печати ввели свои «страницы для женщин», сделанные по образцу «странички работницы» Ульяновой в «Правде». Ульянова и Крупская поощряли женщин рабкоров и селькоров к участию в общей дискуссии[691].