Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930

Мужчины реагировали на это жестоким насилием. Так, выходивших из Бакинского клуба женщин мужчины облили кипятком и натравили на них собак. Двадцатилетнюю мусульманскую девушку, открыто продемонстрировавшую свою свободу, появившись в закрытом купальнике, отец и братья, не вынеся позора, разрезали на куски. Восемнадцатилетняя узбекская активистка была изуродована и брошена в колодец. Всего лишь за один квартал 1929 г. в Центральной Азии произошло 300 подобных убийств. Посовещавшись с Женотделом, Президиум ЦИК решил классифицировать эти преступления как «контрреволюционные». Все же, несмотря на грозившую опасность, сотни местных женщин добровольно работали переводчицами и помощницами и в конечном итоге заняли административные должности в женотделах. И каждый раз в первомайский праздник или Международный женский день тысячи женщин собирались на рынках «восточных» советских республик и публично и демонстративно срывали с себя чадры, паранджи и другие покровы. Это было заслугой Женотдела и ему принадлежит заслуженное место в социальной истории страны[702].

Деятельность Женотделов была крайне разнообразной — попечительство над детьми и сиротами, школьная служба и инспекция, распределение продуктов питания, надзор за жилищным строительством, профилактическое лечение и общественное здравоохранение, кампании по борьбе с проституцией, военная служба, образование, законодательство, рекомендация на вакантные должности, создание службы быта, а также массовая пропаганда в поддержку любого начинания партии. Некоторые из этих видов работ повторяют методы деятельности либеральных феминисток. Однако Женотдел обладал лучшими ресурсами как партийное подразделение и способствовал высвобождению женского потенциала в наиболее отсталых и удаленных сообществах советских женщин. Осуществляя эту функцию, женотделы служили не только делу освобождения женщин, но и режиму в целом, так как помогали создавать резервы обученных и политически сознательных трудящихся. Но почему же тогда в 1930 г. женотделы были распущены?

Можно легко составить внушительный ряд цитат из Ленина, показывающих, что он безоговорочно поддерживал Женотдел, на чьих собраниях он часто выступал. Однако достаточно будет привести его решительное заявление, высказанное Цеткин в 1920 г.: «Мы берем наши организаторские идеи из наших идеологических концепций. Мы не желаем никаких отдельных организаций коммунисток! Коммунистка так же принадлежит партии, как и тот, кто является коммунистом. У них те же права и обязанности. И на этот счет не может быть никаких разногласий. Однако мы не должны закрывать глаза на факты. Партия должна иметь свои органы — рабочие группы, комиссии, комитеты, отделы или как бы они еще не назывались — со своими особыми целями по пробуждению широких слоев женщин, установлению их связей с партией и сохранению их под ее контролем. Естественно, требуется, чтобы мы проводили среди женщин систематическую работу. Мы должны учить пробудившихся женщин, склонить их на сторону пролетарской классовой борьбы под руководством Коммунистической партии и подготовить их для нее… Было бы глупо игнорировать их, совершенно глупо. У нас должны быть свои собственные группы для работы среди них, специальные методы агитации и специальные формы организации. Это не „буржуазный“ феминизм; это практическая революционная целесообразность»[703]. Взгляды Ленина, явно показывающие его прагматичное отношение к женщинам, напрямую уходят корнями в русскую революционную традицию и разделялись всеми основательницами и руководительницами Женотдела.

Однако «антифеминистское» течение, появившееся среди социал-демократов еще в 1905 г., продолжало существовать среди некоторых советских лидеров и после революции. К примеру, Зиновьев и Рыков выступали против созыва Съезда женщин 1918 г. Более серьезной была оппозиция со стороны профсоюзов: под знаменем антифеминизма их лидеры призывали к упразднению Женотдела. Частично это раздражение было вызвано переплетением сфер юрисдикции — обычная причина межорганизационных трений тех лет, однако на более опасном уровне, так как это отражало враждебное отношение рядовых рабочих к женской конкуренции на рынке труда. Антагонизм партии и Женотдела принимал различные формы. Например, некоторые большевики противились празднованию Международного женского дня, называя его пустой тратой сил и забывая, как отметила одна большевичка, что это был праздник пробуждения самосознания, как мужчин, так и женщин. Другие же, по свидетельству Давида Рязанова, «предпочитали полное разделение труда между мужчинами и женщинами» и считали, что Женотдел должен заниматься женским вопросом, а «Мужотдел» (то есть вся остальная партия) — мужскими проблемами (означавшими самые важные). Сопротивление коммунистов на местном уровне проведению специальной работы среди женщин достаточно полно отражено в работах Кэрол Юбэнк и других[704].