Женское освободительное движение в России. Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930

Окончательное представление Коллонтай о любви свело воедино все ее ранние идеи. Пролетариат разработает свою собственную мораль и не потерпит никакого вмешательства в нее или ее регулирования. Независимость женщин подтолкнет представителей обоих полов к тому, чтобы поставить секс на надлежащее ему, второстепенное место в жизни. Грубый, физиологический подход к сексу уступит место «крылатому Эросу» — обогащающему и захватывающему опыту эмоционального и физического эротизма. Сексуальный кодекс коммунизма будет учитывать все многообразие супружеских и несупружеских любовных и сексуальных комбинаций, а все «любящие сердца» будут взлелеяны и духовно поддержаны в «любви-товариществе». Работа Коллонтай была поразительным сочетанием идей, выраженных ранее Бебелем, Мейзел-Хесс, Анфантеном, Фурье и Чернышевским. «Первосвященническая пара» Анфантена и «царица» Чернышевского были лишены власти благословлять, регулировать и управлять любовью так же, как раньше это делали Бог, Церковь и Государство. Это должно было стать исключительной прерогативой рабочих в рамках их «любовных товариществ». Но все это было, конечно же, образом будущего, в котором была воплощена потребность в свободе и честности в любви, а также идея полного равенства мужчин и женщин. Расценить этот образ как призыв к некоему мизантропическому плотскому авантюризму, вновь возникшему в российском обществе после революции, могли разве что только хитрые лицемеры или глупые пуритане, так как в нем не было ни малейшего следа доктрины, проповедовавшей принудительный промискуитет биологических интерпретаций любви, ни циничной «революционной» апологии подобного истолкования.

Последнее и весьма краткое высказывание Коллонтай по вопросам секса представляет собой модернизированную версию предисловия, написанного ею в 1913 г. к работе Бебеля «Женщина и социализм». Наиболее страстные места этого предисловия посвящены борьбе Бебеля против двойного стандарта морали, а также неприкосновенности и свободе в сексуальных отношениях. В исправленном издании 1923 г. Коллонтай выписала и подчеркнула следующие слова из его книги: «Удовлетворение половой потребности такое же частное, личное дело, как и удовлетворение каждой другой естественной потребности организма»[720].

Более подробно нравственную позицию Коллонтай объясняют ее суждения о материнстве и семье, несмотря на то что они весьма специфичны и находятся в различных контекстах, с большим количеством ее замечаний о сексе как таковом. Несмотря на некоторые оговорки, относительно сексуальной любви, поглощавшей большое количество энергии, Коллонтай, казалось, разделяла мнение некоторых русских религиозных мыслителей, в особенности Соловьева и Розанова, о том, что сексуальная любовь, говоря теологическим языком, гораздо возвышеннее, нежели материнская. «Хотя лично я воспитывала своего ребенка с величайшей заботой, — говорит она в своих воспоминаниях, — материнство никогда не было сутью моего существования»[721]. В этом отношении Коллонтай в значительной степени отличается от множества реформаторов движения за «право на материнство» довоенной Европы, которые рассматривали материнскую любовь как замену секса. Коллонтай обвинили как в игнорировании или же вообще полном отрицании материнского инстинкта женщин, так и в поддержке законов, требовавших, чтобы «маленькие девочки двенадцати лет были матерями»[722]. Однако и то, и другое было из области фантазии.

Коллонтай истово верила в естественное и священное предназначение материнства и неоднократно об этом заявляла. Ее крупнейшая теоретическая работа и значительная часть политических усилий после Октябрьской революции были направлены на то, чтобы обеспечить надлежащее медицинское обслуживание работавшим матерям. Кроме того, Коллонтай считала, что общество должно помогать матерям воспитывать детей. Однако в ее утверждении была оговорка, редко когда упоминавшаяся исследователями: государство не будет отрывать детей от их родителей, и общественное воспитание детей будет осуществляться лишь при добровольном согласии родителей. Главная идея Коллонтай заключалась в том, что каждая женщина должна иметь право и возможность иметь детей и быть уверенной в том, что о них позаботятся. «Каждая мать должна быть убеждена, что раз она выполняет свое естественное назначение и дарит коммунистическому обществу нового члена, то есть нового рабочего, коллектив любовно и внимательно позаботиться о ней и о ребенке». Брак и секс — это личное дело каждого, но материнство, говорила она, практически повторяя слова Ленина, представляет общественный интерес[723].