Жены и дочери

Она смотрела на мистера Престона с видом человека, который ожидает ответа, причем ответа правдивого.

– Увы, не имел счастья, – ответил мистер Престон, исподтишка трогая лошадь и заставляя ее беспокоиться.

– Так, значит, я могу опровергнуть эти слухи? – быстро произнесла леди Харриет. – Или есть причины полагать, что со временем они приобретут определенные основания? А спрашиваю я потому, что в случае своей безосновательности подобные слухи наносят вред репутации молодых дам.

– Отпугивают других поклонников, – вставил лорд Камнор, весьма, судя по виду, гордый своей проницательностью.

Леди Харриет продолжала:

– Мне же мисс Гибсон отнюдь не безразлична.

По тону ее голоса мистер Престон понял, что она «в курсе событий», – так он это обозначил в мыслях. Оставался вопрос: как много – или как мало – ей известно?

– У меня нет ни надежд, ни оснований полагать, что мисс Гибсон в будущем станет значить для меня более, чем сейчас. Буду рад, если этот прямой ответ развеет недоумение вашей светлости.

Он не удержался от едва заметного вызова, обозначившегося в этих последних словах. И прозвучал он не в самой фразе, не в голосе, не в сопровождавшем ее взгляде, а во всем сразу; он будто бы усомнился в праве леди Харриет задавать ему подобные вопросы, в тоне же проскользнула нотка пренебрежения. Но и этого намека на дерзость было достаточно, чтобы спровоцировать леди Харриет; она не привыкла сдерживаться, особенно перед людьми ниже ее по званию.

– В таком случае, сэр, хочу напомнить: вы наносите непоправимый вред репутации юной девушки, если при встрече удерживаете ее долгими разговорами, особенно когда она гуляет одна, без сопровождающих. Вы даете – и уже дали – повод для слухов.

– Харриет, дорогая, ты это не слишком? Возможно, мистер Престон имеет намерения, гласные намерения.

– Нет, милорд. У меня нет никаких намерений относительно мисс Гибсон. Я признаю, что она весьма достойная молодая леди, у меня нет ни малейших оснований в этом усомниться. Леди Харриет ставит меня в такое положение, что я вынужден признать, что я… признавать это унизительно… и переживать тяжело… однако я обманут; и обманула меня мисс Киркпатрик после весьма длительной помолвки. Мои беседы с мисс Гибсон носили не слишком приятный характер – вы и сами можете это заключить, если я скажу, что считаю, будто именно по ее наущению… и уж точно не без ее содействия мисс Киркпатрик сделала последний шаг. Удовлетворил ли я любопытство (делая ударение на этом слове) вашей светлости этим весьма мучительным для меня признанием?

– Харриет, душа моя, ты, право же, зашла слишком далеко – у нас нет никакого права вмешиваться в личные дела мистера Престона.

– Воистину, – промолвила леди Харриет, улыбнувшись с обезоруживающей искренностью; то была первая улыбка, которой она наградила мистера Престона за очень долгое время – собственно, после того давнего дня, много лет назад, когда, уповая на свою неотразимость, он заговорил с ней галантно-фамильярным тоном и позволил себе смелый комплимент, как будто она была ему ровней. – Однако я надеюсь, что мистер Престон простит меня, – продолжала она исполненным великодушия тоном, заставившим его вообразить, что теперь она относится к нему куда милостивее, чем в начале разговора, – после того, как я сообщу ему, что языкастые холлингфордские кумушки обсуждают мою добрую приятельницу мисс Гибсон в самом непозволительном тоне, делая совершенно беспочвенные выводы из фактов, которые мистер Престон мне только что с такой любезностью прояснил.

– Полагаю, у меня нет нужды просить леди Харриет сохранить мое признание в тайне, – сказал мистер Престон.

– Да, конечно да, разумеется, – заверил его граф. – Уж это-то все понимают.

И, едва приехав домой, полностью пересказал разговор между леди Харриет и мистером Престоном жене и леди Каксхейвен, разумеется взяв с них при этом слово хранить тайну. После этого леди Харриет в течение нескольких дней пришлось выслушивать тирады касательно того, какие манеры подобают ее положению. Дабы утешиться, она нанесла визит Гибсонам и, выяснив, что миссис Гибсон (по-прежнему недомогавшая) спит, с легкостью увлекла ни о чем не подозревавшую Молли на прогулку, причем подгадала все так, что они дважды прошли из конца в конец по всей главной улице, полчаса провели в лавке у Гринстеда, а в довершение всего леди Харриет зашла к обеим мисс Браунинг, которых, увы, дома не оказалось.

– Что ж, может, оно и к лучшему, – сказала леди Харриет, поразмыслив. – Оставлю им свою визитную карточку и припишу туда твое имя, Молли.

Молли, несколько озадаченная тем, что леди Харриет уже несколько часов распоряжается ею, будто собственным неодушевленным имуществом, воскликнула:

– Да бог с вами, леди Харриет! Я никогда не оставляю визитных карточек, у меня их и вовсе нет, а уж у мисс Браунинг и не стала бы их оставлять и подавно! Я просто захожу к ним когда вздумается.