Жены и дочери

Вошла Синтия, скромно приняла в высшей степени благопристойный подарок и столь же респектабельные поздравления, не выразив по этому поводу ни особого восторга, ни горячей благодарности: с присущей ей проницательностью она быстро сообразила, что ни подарок, ни поздравления не сопровождаются особой приязнью. Однако, когда мать вкратце изложила ей подробности плана относительно устройства Молли, глаза Синтии вспыхнули от радости; к удивлению леди Харриет, она бросилась благодарить ее так, будто ей самой оказали великую услугу. Кроме того, леди Харриет заметила, что Синтия незаметно взяла руку Молли и не выпускала ее до самого конца разговора, как будто ей была неприятна сама мысль об их предстоящем расставании, – это с виду малозначительное действие сблизило их с леди Харриет до такой степени, о какой ранее нельзя было и помышлять.

Молли уповала на то, что отец найдет препятствия к исполнению этого плана, но и в этом ее постигло разочарование. Некоторым утешением стало то, что он, видимо, решил: поместив ее под опеку леди Харриет и Паркс, он может отправляться в Лондон без всяких тревог. Он и сам теперь заговорил о перемене обстановки, которую считал для нее чрезвычайно благотворной; свежий воздух, отсутствие всяческих треволнений; ибо единственным другим местом, где имелись все те же блага и куда можно было отправить Молли в ее нынешнем состоянии, был Хэмли-Холл, но мистер Гибсон боялся, что там на нее нахлынут воспоминания о событиях, послуживших началом ее нынешней болезни.

И вот на следующее утро Молли торжественно двинулась в путь, оставив родной дом в состоянии полного смятения: в прихожей громоздились коробки и сундуки, всюду виднелись прочие приметы скорого отбытия всего семейства в Лондон, на свадьбу. Синтия провела все утро с ней в ее комнате, помогая Молли собрать наряды, наказывая, что надевать с чем, радуясь ее элегантным туалетам, которые были приготовлены для нее как подружки невесты, а теперь должны были пригодиться во время визита в Тауэрс. Молли и Синтия говорили о платьях так, будто в них заключался единственный смысл их жизни; и та и другая страшились переходить на более серьезные темы, причем Синтия даже сильнее, чем Молли. Только когда возвестили о прибытии экипажа и Молли собиралась уже спуститься вниз, Синтия произнесла:

– Я не стану благодарить тебя, Молли, и говорить, как я тебя люблю.

– Не надо, – сказала Молли. – Я этого не вынесу.

– И все же ты знаешь, что именно ты будешь первым моим визитером, а если ты наденешь коричневые ленты к зеленому платью, я выставлю тебя из дому!

На этом они и расстались. Мистер Гибсон ждал в прихожей, чтобы подсадить Молли в экипаж. Дабы успеть, ему пришлось мчаться домой во весь опор; он спешил дать дочери несколько последних наставлений касательно ее здоровья.

– В четверг думай про нас, – сказал он. – Должен сказать, я до сих пор не знаю наверняка, которого из троих воздыхателей она призовет в последний момент сыграть роль жениха. Я дал себе слово ничему не удивляться и чин чином передам ее с рук на руки любому, кто там появится.

Они отъехали, и, пока дом не скрылся из виду, Молли была очень занята – возвращала воздушные поцелуи, которые щедро слала ей мачеха, стоя у окна гостиной, – глаза же ее были сосредоточены на белом платочке, которым махали из чердачного окна, – она и сама стояла там почти два года назад, наблюдая за отъездом Роджера. Сколько всего переменилось за это время!

Как только Молли прибыла в Тауэрс, ей немедленно пришлось проследовать под конвоем леди Харриет пред светлые очи леди Камнор. То был знак уважения хозяйке дома, и леди Харриет знала, что мать этого ждет. Впрочем, она постаралась завершить эту церемонию как можно быстрее, чтобы потом отвести Молли в ее комнату, которую с таким тщанием подготовила. Надо сказать, леди Камнор проявила если не подлинную доброту, то как минимум благоволение.

– Вы – гостья леди Харриет, моя дорогая, – сказала она, – надеюсь, она станет заботиться о вас должным образом. А если нет – можете прийти ко мне и пожаловаться.

Леди Камнор редко позволяла себе подобное приближение к шутке, и леди Харриет заключила, что внешность и манеры Молли произвели на ее мать благоприятное впечатление.

– Ну вот, а теперь, будем считать, вы в своих владениях; даже я не стану входить в эту комнату без вашего дозволения. Вот последний выпуск «Квортерли», вот новейший роман, вот самая свежая критическая статья. И учтите, милочка, никто не принуждает вас сегодня снова спускаться вниз, разве что вам самой захочется. Паркс принесет вам все, чего вы только ни пожелаете. Вы должны окрепнуть как можно скорее, потому что завтра и послезавтра сюда съедутся всякие знаменитости, – полагаю, вам будет интересно на них посмотреть. Так что сегодня приходите вниз только ко второму завтраку и, если захочется, к ужину. Ужин – такая длинная и тоскливая затея, когда тебе нездоровится; да вы в любом случае немного потеряете, потому что из гостей в доме один лишь мой кузен Чарльз, а он – просто образец благоразумной неразговорчивости.