Жены и дочери

Молли действительно пришла к ужину и познакомилась, по крайней мере внешне, с самыми выдающимися гостями Тауэрс. Потом настал четверг, день свадьбы Синтии; в деревне стояла дивная солнечная погода, а как оно было в Лондоне – неведомо. Молли обнаружила несколько писем от родных, когда спустилась к позднему завтраку, – она с каждым днем, даже с каждым часом набиралась сил, и ей не хотелось придерживаться больничного режима дольше, чем то было совершенно необходимо. Выглядела она намного лучше: сэр Чарльз даже отметил это в разговоре с леди Харриет; многие из гостей тоже говорили об очаровательной, благовоспитанной, грациозной барышне. Это было в четверг; в пятницу, как и предупреждала леди Харриет, ожидались гости из ближайших окрестностей – они должны были пробыть в доме до воскресенья. Впрочем, леди Харриет не упомянула конкретных имен, и, когда перед ужином Молли спустилась в гостиную, она вздрогнула, увидев Роджера Хэмли в центре группы джентльменов, которые оживленно беседовали и, как ей показалось, обращались по преимуществу к нему. Он тут же осекся, потерял смысл обращенного к нему вопроса, торопливо дал на него ответ и направился туда, где чуть поодаль от леди Харриет сидела Молли. Роджер уже слышал, что Молли гостит в Тауэрс, однако удивился ее нежданному появлению почти так же сильно, как и она, – ведь после возвращения из Африки он видел ее всего раз-другой, да и то во время болезни. А теперь она стояла перед ним в красивом вечернем платье, с изящно убранными волосами, нежные щеки чуть зарумянились от робости, однако в движениях и манерах чувствовалась мягкая непринужденность – Роджер с трудом узнал ее, хотя прекрасно видел, кто перед ним. Его охватило восторженное смущение, которое молодые люди часто испытывают, разговаривая с очень привлекательными девушками: то было желание заручиться ее добрым мнением, совершенно несхожее с былым дружеским расположением. Роджер почувствовал досаду, когда сэр Чарльз, по-прежнему считавший себя ее особым покровителем, подошел и предложил ей руку, чтобы отвести к столу. Молодой путешественник не мог постичь смысл полной взаимопонимания улыбки, которой обменялись эти двое, – они же помнили наставление леди Харриет, что Молли нужно оберегать от застольных разговоров, и оба действовали в соответствии с ее пожеланиями, равно как и своими собственными. Роджер поймал себя на том, что озадачен происходящим, что то и дело поглядывает на них за столом. А вечером он снова отыскал ее, но оказалось, что она опять занята – разговором с одним из молодых гостей, у которого были определенные преимущества: знакомство двухдневной давности и исчерпывающее представление о текущих событиях, забавных происшествиях и треволнениях семейного кружка. Молли очень хотелось оборвать этот банальный разговор и сменить собеседника: ей нужно было хорошенько расспросить Роджера о жизни в Холле, ведь последние два месяца он держался так отчужденно. Однако, несмотря на их сильнейшее обоюдное желание побеседовать, все окружающее, казалось, отчаянно противилось этому. Лорд Холлингфорд утащил Роджера в кружок пожилых мужчин – те жаждали услышать его мнение по какой-то научной проблеме. Мистер Эрнест Уотсон, вышеупомянутый молодой человек, так и оставался при Молли, ибо та была самой миловидной барышней в зале, и довел ее своей неумолчной изящной болтовней чуть не до головокружения. В конце она так побледнела и осунулась, что бдительная леди Харриет отправила на выручку сэра Чарльза, после чего Роджер увидел, как Молли, перемолвившись несколькими словами с леди Харриет, тихо вышла из залы; одна-две фразы, с которыми леди Харриет обратилась к кузену, сказали Роджеру, что больше Молли в этот вечер не покажется. Впрочем, этим фразам можно было найти и не самое очевидное истолкование:

– Право же, Чарльз, ведь она на твоем попечении, мог бы и раньше спасти ее от этого болтливого мистера Уотсона; я и сама-то в состоянии его выдержать, только когда нахожусь в полном здравии.

Почему Молли находится на попечении сэра Чарльза? Почему? Тут Роджеру вспомнились множество мелочей, которые якобы подтверждали фантазию, взбредшую ему в голову; он отправился в свою комнату, озадаченный и раздосадованный. Помолвка – если только речь шла о помолвке – представлялась ему слишком поспешной и неуместной. В субботу им повезло больше: они смогли насладиться долгой беседой вдвоем в самой общедоступной части дома – на софе в холле, где Молли отдыхала по настоянию леди Харриет, прежде чем подняться к себе после прогулки. Роджер проходил мимо, увидел ее и подошел. Стоя перед ней и делая вид, что играет с золотыми рыбками в мраморном бассейне, он сказал:

– Везение отвернулось от меня. Я все хотел подойти к вам вчера вечером, но это было решительно невозможно. Вы были так увлечены беседой с мистером Уотсоном, а потом пришел сэр Чарльз Мортон и увел вас – да еще с таким властным видом. Вы с ним давно знакомы?