Жены и дочери

– Ах, Молли, – проговорила она, – просто удивительно, насколько пребывание в изысканном обществе способно изменить девушку. Одна-единственная неделя в компании людей, с которыми ты общалась в Тауэрс, – это, как кто-то сказал о некой высокородной даме, имя которой я забыла, «само по себе – классическое образование». Что-то в тебе явно переменилось – je ne sais quoi[99], – что явственно дает мне понять, что ты вращалась в кругу аристократов. Это именно то, чего, несмотря на все ее очарование, не хватает моей дорогой Синтии; нет, разумеется, мистер Хендерсон ничего такого не думает – трудно даже вообразить себе более беззаветного влюбленного. Вообрази, он купил ей бриллиантовую парюру. Я вынуждена была сказать ему, что намеренно взращивала в ней непритязательность и он не должен приучать ее к излишней роскоши. При этом я крайне огорчена тем, что они уехали без горничной. То был единственный недочет во всех их планах – крошечное пятнышко на солнце. Ах, милая Синтия, только подумать! Ты поверь мне, Молли, я каждый вечер молюсь о том, чтобы найти и тебе такого же мужа. Кстати, ты так и не сказала мне, с кем ты виделась в Тауэрс?

Молли огласила весь список; имя Роджера Хэмли стояло в нем на последнем месте.

– Ну надо же! Горазд этот молодой человек втираться в высшие круги!

– Хэмли – гораздо более древний род, чем Камноры, – заметила Молли, вспыхнув.

– Нет уж, Молли, я не потерплю твоих демократических взглядов. Люди с титулом отличаются от всех прочих. Хватит мне и демократических наклонностей нашего дорогого папы. Впрочем, давай не будем ссориться. Мы теперь остались одни, нам сам Бог велел стать лучшими подругами, и мы обязательно станем. Роджер Хэмли говорил что-нибудь о несчастном маленьком Осборне Хэмли?

– Говорил, что его отец просто не надышится на внука, да и сам он, похоже, очень им гордится.

– Я так и думала, что сквайр нашел себе очередное увлечение, – полагаю, его невестка-француженка об этом позаботилась. Да уж, а тебя последний месяц или более для него будто и не существовало, хотя до этого ты была для него всем.

С момента, когда помолвка Синтии была предана огласке, прошло примерно полтора месяца, – возможно, перемена со стороны сквайра связана именно с этим, подумала Молли. Вслух же она сказала:

– Сквайр прислал мне приглашение погостить у них на будущей неделе, если вы ничего не имеете против, мама. Похоже, они ищут компаньонку для миссис Осборн Хэмли, которая по-прежнему очень слаба.

– Прямо не знаю, что и сказать, – не очень-то мне по душе, что тебе придется общаться с француженкой сомнительного звания, а кроме того, меня так гнетет мысль, что я лишусь дочери – ныне единственного моего дитяти. Я пригласила сюда Хелен Киркпатрик, но она в ближайшее время не сможет приехать; в доме же начнутся кое-какие переделки. Папа наконец-то согласился пристроить еще одну комнату – ведь Синтия с мистером Хендерсоном будут, разумеется, приезжать в гости; полагаю, у нас теперь будет куда больше гостей, а из твоей спальни выйдет замечательная кладовая. Кроме того, Мария просила о недельном отпуске. Мне всегда крайне тягостно препятствовать чужому удовольствию – впрочем, может, «крайне» слишком сильное слово, – но будет действительно очень удобно, если ты на несколько дней куда-нибудь уедешь; так что на сей раз я поступлюсь собственным желанием наслаждаться твоим обществом и попробую добиться у твоего папы разрешения.

Явились с визитом сестры Браунинг, дабы выслушать новости от обеих дам. Миссис Гудинаф посетила их сразу же после их возвращения от мисс Хорнблауэр и сообщила удивительную новость: Молли Гибсон отправилась с визитом в Тауэрс, причем не просто съездить на часок, а остаться на ночь, провести там два-три дня, будто самая что ни на есть благородная барышня. Соответственно, обе мисс Браунинг пришли услышать от миссис Гибсон подробности про свадьбу, а от Молли – рассказ о ее визите в Тауэрс. Впрочем, миссис Гибсон не хотелось ни с кем делиться вниманием посетительниц, и к ней вернулась былая зависть, которую она испытала, когда Молли так запросто пригласили в Тауэрс.

– Ну же, Молли, – начала мисс Браунинг, – расскажи, как ты вела себя среди всех этих важных гостей. Главное – не вздумай возгордиться проявленным к тебе вниманием, помни, что тебе его оказывают только ради твоего замечательного отца.

– Мне кажется, Молли прекрасно сознает, – проговорила миссис Гибсон самым вкрадчивым и томным голосом, на какой была способна, – что счастьем побывать в таком великолепном доме она обязана исключительно желанию леди Камнор дать мне полный душевный покой в день бракосочетания Синтии. Как только я вернулась, Молли немедленно отослали обратно; собственно, я бы никогда не позволила ей злоупотреблять таким гостеприимством даже минутой долее необходимого.

Молли сделалось чрезвычайно неловко, хотя она прекрасно сознавала, что утверждения миссис Гибсон грешат против истины.