Жены и любовницы Наполеона. Исторические портреты

Его смелость и самоуверенность произвели впечатление на командующего, и во время итальянской кампании они уже сражались бок о бок. Следует напомнить, что Жюно был тем самым молодым и веселым гусаром, который сопровождал в Италию неохотно следовавшую туда Жозефину в 1796 году и вызвал ее серьезное недовольство тем, что устремил свои чары на ее служанку, а не на саму хозяйку. Ипполит Шарль, обходительный шутник, тоже находился там в то время, и Жюно невольно наблюдал, как он обхаживает Жозефину.

Теперь почта принесла достоверные сведения о том, что бывший адъютант продолжил свои домогательства, как только Наполеон уехал, а верность Жюно Наполеону (он всю жизнь обожал его) оказалась настолько непоколебимой, что не позволила ему сжечь письмо, умолчав о его содержании.

Судя по письмам, похоже на то, что вдохновительницу побед Наполеона убедили в правоте парижских политических деятелей в том, что ураган уже пронесся мимо и больше не затронет их жизнь. Она приобрела обширное поместье неподалеку от Парижа, и Шарль фактически поселился в нем вместе с ней. И в то время, когда муж воевал в стране пирамид, его жена предавалась любовным утехам под каштанами Мальмезона — так назывался приобретенный ею особняк, отремонтированный и оборудованный на кредиты, выданные под имя Бонапарта.

Ее бесстыдная неверность возмутила семью Наполеона, но они задохнулись в ярости вовсе не от этого вероломства. Из себя их вывела ее склонность к необузданному транжирству, которое становилось в Париже уже притчей во языцех.

Накануне отбытия в Египет Наполеон поручил брату Жозефу заботиться о своих интересах и ненавязчиво приглядывать за Жозефиной. Бедняга Жозеф воспринял новое поручение с еще большей неприязнью, нежели предыдущее, полученное им от своего ужасающего братца — ухаживать за Дезире с помощью подставного лица.

Семья Бонапарт никогда не любила Жозефину. Они чурались делить золотой клад с совершенно посторонним человеком. Они считали, что Наполеон — исключительно достояние их семьи и только они могли разделять его славу и проистекающие из этого материальные выгоды.

На протяжении всей жизни мать Наполеона, его братья и сестры возмущались безответственным отношением Жозефины к деньгам семьи. Одно дело, рассуждали они, залезть в кровать с красивым молодым человеком, как только муж повернется, чтобы уйти из дому, и совершенно другое — тратить деньги (их деньги!) с таким мотовством, что парижские торговцы сталкивались лбами в свалке желающих открыть кредитный счет для горожанки Бонапарт.

Семья жаждала возвращения Наполеона, чтобы он положил конец этому смехотворному браку раз и навсегда. Они следили за Жозефиной подобно стае потревоженных ворон и наконец отправили к ней Жозефа, чтобы попытаться вразумить ее вновь вернуться если не на праведный путь, то хотя бы к экономному ведению хозяйства.

Жозефу не удалась эта ответственная миссия. И вообще неудачи его преследовали во всем, что он предпринимал. Он не смог уговорить невестку порвать с прощелыгой Шарлем. Еще меньшего он добился в финансовой миссии.

Жозефина выслушала его и расхохоталась. Впервые в жизни она смогла целиком отдаться бесконечным хождениям по магазинам и приобретению все новых вещей в кредит! И никакие Бонапарты с Корсики не смогли бы удержать ее от покупки какой-либо шляпки или драгоценности, которые ей приглянулись.

Жозеф ворчал и гудел, а его мать, строгая Летиция, без конца советовалась с угрюмыми Бонапартами. Семья строила один за другим разные планы, как остановить столь ужасное мотовство, но все впустую. Ничто не помогло бы до возвращения Наполеона, и, если бы он не появился вскоре, потребовалось бы все золото Франции, чтобы спасти Жозефину от когтей ростовщиков.

Наполеон узнал обо всем с тяжелым сердцем и засел за длинное и безнадежное послание к Жозефу. «Убедительно прошу позаботиться о моих интересах, — умолял он. — Дома у меня большие неприятности. Завеса сдернута раз и навсегда — во всем мире у меня не осталось никого, кроме тебя… величие угнетает меня. В двадцать девять лет я понял, что слава — это всего лишь тщеславие… во всем я дошел до ручки!»

Он погружался в море жалости к себе, живо напоминая о сетованиях одинокого, едва ли не умирающего с голоду юноши-корсиканца минувшего десятилетия.

Можно не сомневаться в том, что он решил развестись с Жозефиной сразу по возвращении. А пока что счел ненужным продолжать разыгрывать роль обожающего мужа. В мрачном настроении он велел устроить парадный показ восточных красавиц, чтобы осмотреть их подобно паше, выбирающему себе наложницу на рынке работорговли. Вот до чего он докатился за два года с той ночи, когда оперная звезда Грассини и другая итальянка, писаная красавица Висконти, пускали в ход все свои чары, чтобы покорить его!..