Жены Натана

Я снова пытаюсь провернуть замок. На этот раз у меня получается. Я целую Рахель. Кажется, на этот раз меня влечет запах ее тела. Удивительно, что любая мысль, даже самая недостойная, усиливает во мне желание. Теперь запах Рахели напоминает мне ее же девятнадцать лет назад, время, когда она родила Ярона. И нет в эти мгновения разницы ни в ее голосе, ни в запахе, ни в том, как она лежит в постели.

Рахель

– 56 —

Утром к нам являются сыновья Натана, такие приятные и радостные. Не знали, можно ли к нам прийти. Боялись помешать, не знали точно, каковы планы отца, полагая, что их приход к нам как-то может помешать этим планам. Они искренне рады нас видеть. «Вы удивительно окрепли, Меир», – говорят они мне. Выясняется, что Натан переговаривается с ними намного чаще, чем показалось мне из моего разговора с ним. Но им он тоже не сказал, когда возвращается. «Я не очень уверен, что знаю, почему они там задерживаются», – говорит Шахар. «На что ты намекаешь? – спрашивает его Шломо. – Ты прекрасно знаешь, что отец хочет вернуться, но у Даны свои планы. Она говорит, что в конце концов ей выпала возможность побывать во всех местах, о которых она мечтала». Для меня проясняется нечто новое. Выходит, что Натан и Дана не все время вместе. Она разъезжает по разным выставкам и, по сути, предпочитает быть одной. Объяснила Шломо, так ей легче сосредоточиться на том, что она созерцает. «Ты действительно представляешь себе, что я могу все время быть привязана к твоему отцу? – спросила она Шломо несколько недель назад. – А если мне захочется бегать с места на место?! Отец твой настолько огромен и тяжел на подъем, несмотря на все найденные мной для него диеты. Кроме того, он уже был почти во всех местах, и мне вовсе не интересно приходить на новое место с тем, кто уже тут бывал. Это очень мешает».

Я понимаю, что положение там весьма не простое. Дана хочет, чтобы Натан вернулся к сыновьям, а она продолжит путешествовать и изучит интересующие ее места еще в течение нескольких месяцев. Берет собой дочь и днем и ночью. Не нуждается в помощнице. «Моя дочь на мне восседает, и отсюда, с моих плеч, все изучает», – эту, сочиненную ею рифмованную фразу, она повторяет всем и каждому, кто спрашивает. Подкалывает Натана насчет его образа жизни и его странного бизнеса: «Одна твоя жена умерла. Два сына далеко от тебя и пребывают в печали. Меир, твой истинный друг, сидит, как заключенный, в квартире. Да и собственный, созданный тобой, бизнес, ты явно перестал понимать». Не удивлюсь, если Дана начнет мне звонить и просить совета. Люди, очевидно, ценят мое мнение гораздо больше, чем я мог ожидать, и несомненно больше, чем я сам в него верю. Шломо и Шахар продолжают сыпать подробностями. Считают, что отец от своего не отступит. «Всегда он упрямится и умеет добиться успеха». Он ожидает Дану, ездит за ней из страны в страну, снабжает ее уймой учебного материала, направляет ее и помогает с языками. «Отец наш действительно влюбился», – говорит Шахар и оба сына смеются нервным смехом. Ярон очень старается повернуть наш разговор в нужном ему направлении. Говорит о новых проектах в бизнесе, об уровне обучения в стране, предлагает Шломо и Шахару открыть вместе с ним новое дело: «Так мы сможем распределять время между тремя, и работать, и учиться». Кажется, они явно довольны этой идеей. «Почему бы действительно не продолжать еще в одном поколении сотрудничество семьями?». – «И вовсе не надо делить заранее полномочия, – провозглашает Шломо. – Начнем вместе и посмотрим. Быть может, ты получишь высокую должность или же будем компаньонами». Я хочу вмешаться, но Ярон делает мне знак – молчать. Кажется, он считает, что достойны его все эти их предложения. Они переходят на тему воинской службы. Ярон говорит, что отсрочка его скоро кончается, и он, вероятно, получит должность в каком-либо военном учреждении, недалеко от дома, как единственный сын, чтобы «опекать отца и мать». И он подмигивает всем. Интересно то, что он мне ничего не рассказывал. Вероятно, Рахель знает больше меня. Шломо и Шахар уклоняются от вопроса Ярона в отношении их воинской службы.