Жернова. 1918–1953. Держава

— Вот за что я люблю наших генералов… — начал он, останавливаясь рядом с Тимошенко и прерывая начатую фразу. — Кстати сказать, а не ввести ли нам в армии генеральские звания? А? Товарищ Тимошенко, вы как думаете?

— Я думаю, товарищ Сталин, — вытянулся Тимошенко, — что если мы ввели офицерские звания, то логично было бы…

— Вот именно, что логично. Например, генерал от артиллерии Кулик… А? Звучит? — Сталин посмотрел пристально на Кулика, ожидая ответа.

— Звучит, товарищ Сталин, — дернулся Кулик и даже умудрился щелкнуть каблуками.

— Лихой из него генерал получится: вон как щелкает. Впрочем, я позабыл: ведь он у нас уже маршал. Но это не меняет дела. Красные лампасы да папаха — девки падать будут во все стороны…

— Мне жены хватает, товарищ Сталин.

— И что же маршал от артиллерии Кулик наковырял в Приволжском округе? — спросил вдруг Сталин требовательным тоном. — Что там такое стряслось, что Мехлис чуть слюною от злости не захлебнулся? Или опять белые прорвались к Царицыну?

Кулик, ездивший в Приволжский военный округ по поручению Ворошилова почти год назад, зная однако, что это воля Сталина и что Сталин рано или поздно спросит, выпятил грудь, выпалил единым духом:

— Полевые ремонтные базы, товарищ Сталин, имели большие проблемы по внедрению в войска по причине нехватки матчасти и недокомплекта техническим персоналом. — И замер в ожидании.

— Ишь ты! — изумился Сталин. — Вот, учитесь, как надо рапортовать: базы имели большие проблемы по внедрению в войска по причине… А? Базы имели, а начальник артиллерии Красной армии не имел. Так и запишем.

— Я хотел сказать, товарищ Сталин, что все недочеты устранены…

— Сам проверял? — спросил Сталин.

— Никак нет, товарищ Сталин! Мой заместитель на основе моих указаний…

На противоположном конце стола среди гробовой тишины засмеялся Берия.

Все повернулись в его сторону. Все, кроме Сталина.

Он покачал головой, показал черенком трубки за спину поверх своего плеча:

— Вот видишь, товарищ Кулик, даже Лаврентий Берия — и тот смеется. А ему смеяться по должности не положено.

Тут уж грохнули все разом так, что зазвенели пустые тарелки на столе и графины со стаканами на хрустальных подносах.

Взяв Тимошенко под руку, Сталин повел его к своему месту, походя и молча пожав руку Мерецкову и Шапошникову. Пожав последним руку Ворошилову, он слегка подтолкнул его в плечо, велел:

— Подвинься, Клим, уступи место гостю. — И уже Тимошенко: — У нас тут правило: гость, впервые попавший за этот стол, сидит рядом с хозяином. Садись, маршал, не стесняйся. — Затем продвинулся к торцу стола на свое место, вяло помахал рукою сверху вниз, пригласил: — Садитесь. Будьте как дома. — Сам остался стоять, подождал, когда все усядутся, заговорил раздумчиво: — Мы эту зиму много поработали с вами. Не все было ладно в нашей работе, не все получилось сразу. Но получилось. Я думаю, что мы имеем право на короткий отдых. Забудем обо всех делах, забудем обо всех проблемах и неурядицах. Хотя бы на несколько часов. Давайте по-русски выпьем, закусим, отведем душу в дружеских разговорах. Мы попросили придти к нам известных артистов. Они нам споют, мы их послушаем. Но это потом. Сперва давайте нальем бокалы. Я предлагаю тост за всех, кто сейчас находится в этом маленьком зале, за их здоровье, за их хорошее самочувствие. Все-таки у нас кое-что с вами получается. Не такие уж мы бездари и неумехи, хотя академий не проходили, а всего достигли своим умом, своей волей, своей преданностью коммунистической идее и делу нашего незабвенного Ленина. Ваше здоровье, товарищи и друзья.

Все дружно подняли бокалы и рюмки, кто с вином, кто с водкой. Стали чокаться, тянулись через стол. Сталин подходил к каждому, с каждым чокался, и только тогда, когда снова занял свое место во главе стола, все выпили разом, сели и принялись закусывать.

Роль тамады перешла к Кагановичу. Тот уже знал — и все знали, — что первый тост за Сталиным, все остальные — за ним, за Кагановичем. И хотя он никогда не жил на Кавказе, однако роль хозяина стола освоил быстро и даже тосты произносил с грузинским акцентом.

— Теперь, по нашему обыкновению, — начал Каганович, — мы должны выпить за тех, кто впервые сидит за этим столом. Я предлагаю первый тост за новоиспеченного маршала Тимошенко. Благодаря его настойчивости и полководческому таланту мы смогли менее чем за месяц прорвать «линию Маннергейма», которая будет похлеще «линии Мажино». Да еще в условиях суровой зимы. Думаю, что этот прорыв можно поставить в один ряд с прорывом укреплений Турецкого вала в двадцатом году. Твое здоровье, Семен Константинович.

Когда осушили рюмки и бокалы, Каганович, налив в свою перцовки, заговорил снова:

— А теперь за новоиспеченного же маршала Шапошникова.

Выпили и за Шапошникова.

— А теперь за новоиспеченного маршала Кулика.

Выпили и за Кулика.