Жернова. 1918–1953. Старая гвардия

Артемий умылся ледяной водой, вытерся расписным рушником, помял щетинистый подбородок, но заводиться с бритьем не стал. Решил, что на первый раз сойдет и так. И еще решил, что надо будет сегодня же перебраться в Дом для приезжих. Удобств там, конечно, поменьше, но и разговоров в станице поменьше будет тоже.

Позавтракав пшенной кашей с топленым молоком и чаем, предварительно выпив кружку крепкого рассола для прочистки мозгов, поблагодарив хозяйку, Артемий оделся, вышел на крыльцо и огляделся.

Утро выдалось солнечное, морозное, ликующее. Над станицей торчком стояли белые дымы; в центре, над церковными маковками и не снятыми крестами базарили вороны и галки. Воздух был свежий, ядреный, чистый, но в нем уже чувствовалась оттепельная волглость, идущая от навозных куч, соломенных крыш и на глазах съедаемого солнцем инея на глянцевых ветвях густого вишенника.

Застегнув крючки полушубка, Артемий зашагал к станичному совету. Там все были в сборе и занимались своими делами. Или делали вид, что занимаются делами.

Атлас сидел в кабинете участкового милиционера, время от времени тер опухшее лицо ладонями и страдал с перепою. К нему жался Фридман, что-то говорил Атласу, вывернув голову и заглядывая в его глаза.

При появлении Дудника все встали. Пожав руки, Артемий спросил участкового, какое им отвели помещение для работы и попросил его проводить в это помещение.

— Да какое помещение? — удивился участковый. — В моем кабинете и работайте.

— Нет, так не пойдет, — спокойным и бесцветным голосом отказался Дудник. — Нам нужны две комнаты: рабочая и приемная. А здесь мы только будем мешать друг другу. Еще нам нужно два человека, лучше — милиционеры, чтобы вызывать нужных людей. И еще… — Дудник внимательно посмотрел на участкового и продолжил тем же бесцветным голосом, не допускающим никакой фамильярности, а лишь исключительно официальные отношения, голосом, напрочь отметающим вчерашнюю попойку: — А еще мы с товарищем Атласом будем жить в Доме для приезжих. А вы, товарищ лейтенант, позаботьтесь, пожалуйста, о трехразовом питании по нормам наркомата обороны для командного состава. Деньги на эти цели вам будут перечислены по существующим правилам.

— Есть, товарищ старший лейтенант, — ответил участковый и растерянно глянул на Фридмана.

Дудник знал, что требование его насчет питания практически невыполнимо, что кормить их с Атласом будут как и везде — на убой, но ему нужно было показать перед тем же Фридманом, что они сюда приехали не прохлаждаться и отдыхать, а делать государственное дело, и обстановка вокруг этого дела тоже должна быть государственной.

С помощью Гуртового рабочие помещения были определены в Доме для приезжих, где все равно никто не жил. Из них убрали койки, в одну комнату поставили два стола и четыре стула, в другую лавки для ожидающих приема. Атлас сел за один стол — вести протоколы, Дудник за другой — допрашивать и расспрашивать. Но больше все-таки расспрашивать: права на арест и допросы у них не было, да и вообще арестовывать пока никого не предполагалось. Пока — это до особого распоряжения из Ростова. Ну, а оттуда могли дать такое распоряжение, лишь получив соответствующую команду из Москвы, где вот-вот должен начать работу Пленум ЦК.

Лишь во второй половине дня в холодных комнатах Дома для приезжих стало теплее от топящихся двух голландок, так что можно было снять полушубки, и чернила уже не мерзли в чернильнице, и пальцы не надо было согревать своим дыханием, прежде чем перевернуть очередную бумажку.

Пообедали тут же, в кабинете, теплыми щами со свининой и пшенной кашей на сале, принесенными пожилой неразговорчивой станичницей. Выпили по кружке крепкого чаю с сахаром и творожниками. Все это, если переводить на армейское довольствие, стоило раза в два-три дороже, но вряд ли кому пришло бы в голову считать разницу, зато придраться нельзя. А что и на них могут накатать жалобу, сомневаться не приходилось: катали уже, и не раз.

Закончив обедать, покурили. После чего Дудник дал двум милиционерам, совсем еще молодым парням, недавно отслужившим срочную в территориальных формированиях, список из трех десятков фамилий, подчеркнув тех, кого надо вызвать сегодня. Все это были люди, писавшие жалобы на местные власти либо в краевое управление НКВД, либо в крайком партии, либо в другие инстанции. Но больше всего было анонимок, на исследование которых Дудник с Атласом потратили почти целый день. Правда, факты, приводимые в анонимках, совпадали, как правило, с фактами жалоб, так что искать анонимщиков не было никакой нужды. Но проверять требовалось всякую мелочь обязательно. На этом особенно настаивал Люшков, напутствуя комиссии на многотрудную деятельность. Страховался.

Одним из первых в списке значился Андрей Капустин, который, если верить его жене, сидел сейчас в холодной.

— А Капустина нету, — тыча пальцем в список, сказал один из милиционеров.

— Как так нету? — удивился Дудник.