Жернова. 1918–1953. За огненным валом

— Откуда они здесь? — удивился Задонов.

— Если верить пленным немцам, тюрьму, где содержались пленные союзники, разбомбили, оставшихся в живых немцы рассовали по подвалам. Эти — одни из них.

— Надо же, какая гуманность, — качнул лобастой головой Задонов. — В Венгрии наших военнопленных, работавших на одном заводишке, как только фронт оказался рядом, всех расстреляли. Сам видел.

— Что ж, по их понятиям, мы из другого мира, что-то вроде исчадия ада. Но с союзниками надо что-то решать. Командование приказало отправить их в тыл, а они ни в какую. А чего хотят, понять невозможно. Так вы уж постарайтесь, Алексей Петрович, а то они вот где у меня, — показал Матов на свою шею.

— Попытаюсь, — согласился Алексей Петрович. — Правда, боюсь, что без практики язык почти позабыл… — И, дотронувшись рукой до рукава Матова: — А помните, Николай Анатольевич, как я путался с французом под Смоленском?

— Как же, как же, очень хорошо помню, но не как вы путались — этого я не помню: по-моему, вы говорили с ним весьма бойко, — а сам факт, что мы взяли тогда француза в эсэсовской форме и что в нем вы распознали именно француза.

— Так было ж видно по документам, что он француз.

— Это еще ни о чем не говорит. У немцев есть генерал Белов, но он чистокровный пруссак. А у нас встречаются люди с немецкими фамилиями, а они… Впрочем, я думаю, что вы справитесь. Нам нужно уговорить союзников отправиться в тыл. Вы уж постарайтесь, а то я, честно говоря, опасаюсь, как бы не возник какой-нибудь конфликт на государственном уровне. — И уже к своему адъютанту: — Малышкин, проводите товарища полковника к союзникам.

В небольшом помещении, расположенном в конце длинного и узкого коридора, горело два керосиновых фонаря, подвешенных к потолку, стоял стол, за столом сидели восемь человек в английской и американской форме — по четверо друг против друга, — играли в карты. Они обернулись, и Алексей Петрович, переступив порог и дотронувшись кончиками пальцев до своей фуражки, произнес сперва по-русски, потом по-английски:

— Здравствуйте, господа.

— О-ооо! — общий восторженный вопль был ему ответом.

Все встали. Выдвинулся высокий человек в американской желтоватой форме, нахлобучил на голову пилотку с какими-то знаками на ней, щелкнул каблуками, представился:

— Майор американской армии Стив Николсон.

Затем по очереди представились другие. Англичан оказалось пятеро: два капитана, остальные лейтенанты, американцев двое и один канадец — все офицеры.

Алексей Петрович уже встречался с освобожденными из плена союзниками. Здесь, в Берлине, и встречался. Радовались освобождению и встрече не только бывшие пленные, но и наши солдаты и офицеры, впервые увидевшие союзников, о которых все годы войны шло столько разговоров и столько возлагалось надежд на открытие ими второго фронта. И вот — вот они, эти союзники. Пусть не с оружием, пусть в качестве бывших военнопленных, но и они воевали с фашистами, они тоже внесли свой вклад в уже близкую победу. Были смех, слезы, объятия. И все-таки бывшие пленные союзники мало походили на тех пленных, превращенных в живых скелетов, которых повидал Задонов на длинном пути от восточных границ Белоруссии до Берлина. И это отметили все, кто прошел тот же путь, кто открывал ворота майданеков и освенцимов.

Да, это были другие пленные, и, судя по их внешнему виду, отношение к ним со стороны немцев было тоже другое. И того уж пыла к союзникам Алексей Петрович не испытывал, хотя дело, конечно, не в союзниках, а в немцах, но так уж мы устроены: больше понимаем тех и сочувствуем тем, кто сполна разделил с нами одну и ту же нелегкую судьбу.

За всех говорил Николсон. Для начала он заявил, что по профессии он юрист и поэтому знает все тонкости гражданского права свободного демократического общества. Затем он потребовал, чтобы взятые вместе с ними немцы, охранявшие их, были расстреляны, а еще лучше, чтобы им, бывшим пленным, дали оружие и они сами бы этих немцев расстреляли. Потому что охранявшие их немцы — три человека — держали пленных впроголодь, не выпускали из помещения для отправления естественных надобностей, то есть нарушали женевскую конвенцию о военнопленных. Охранники так и так будут расстреляны за свои преступления, но они, бывшие пленные, освобожденные доблестными солдатами Красной армии, имеют право на возмездие в связи с законами военного времени и законами Соединенных штатов Америки, которые допускают подобное возмездие в условиях войны. Только после этого они согласны отправиться в тыл.

Алексей Петрович по нескольку раз переспрашивал американского майора по поводу тех или иных фраз, уточнял формулировки, ему на помощь в таких случаях приходил капитан англичанин, переводивший с американского на английский незнакомые Задонову слова, но было заметно, что англичанин не разделяет уверенности майора. Остальные согласно кивали головами — скорее всего из солидарности.