Жернова Победы: Антиблокада. Дробь! Не наблюдать!. Гнилое дерево

– Кто его знает! – ответил Ильичев. – Может быть, устраивает какие-нибудь митинги, хотя вряд ли. Максим Петрович, смогут твои положить поезд на таком маленьком ходу?

– На плотине – да, в других местах нет. – Я взглянул на часы: еще четыре часа тридцать минут ждать! Пойду поем, всегда есть хочется, когда нервничаю.

Плотину с южной и северной стороны охраняло четыре дота и восемь бронеколпаков. Охрана – фольксштурм из железнодорожных войск. Старые, но очень бдительные солдаты. Но охрана стояла метрах в двухстах от будущего места диверсии и охраняла довольно длинный туннель, через который проходили суда по каналу. Сама плотина оставалась неохраняемой. Это и позволило Сашке заложить заряды там почти за две недели. Но сейчас предстояло убрать охрану, для того чтобы иметь возможность отходить в любую сторону на юго-восток. Ребята подготовили «химоту» для этого, часовых и «лучших друзей разведчика» предстояло снять непосредственно перед самым проходом поезда. Контрольные группы находились на местах и должны были передавать время прохода поезда через них. Наибольшую опасность представляли казармы Андерса – крестообразное здание, где располагалось до роты солдат железнодорожных войск. Они находились на южной стороне и могли помешать отходу, поэтому бригада заняла позиции на окраине леса и взяла в полукольцо казарму.

В 22:10 получили сигнал о проходе поезда через Илаву и подняли самолеты в сторону двух посадочных площадок.

В 22:45 поезд подошел к станции Остероде, сделал короткую остановку, послав вперед паровоз с тремя платформами, загруженными мешками с песком и с установленными орудиями на них. Сразу после его прохода бригада начала операцию по снятию часовых и собак. Состав дошел до разъезда Бисал, после этого тронулся поезд Гитлера.

Поезд приближался, слабенько подсвечивая себе дорогу. Последний поворот, головная платформа поровнялась с дотом, и прозвучал длинный раскатистый взрыв тридцати восьми зарядов. Поезд, под которым осело полотно дороги, свалился набок. Одновременно начался штурм поезда и казарм. По вагонам охраны ударили крупнокалиберные пулеметы и тяжелые снайперские винтовки. Группа захвата через окна, разбитые выстрелом из ПТРС в упор, влетела во все четыре спецвагона, контуженная охрана практически не оказывала сопротивления! Гитлер оказался прижат собственными вещами, у него сильно повреждена правая рука, адъютант Гитлера генерал-лейтенант Шмундт сильно порезался стеклом. Их извлекли из вагона первыми. В остальных купе этого вагона была только охрана. Трое или четверо попытались открыть огонь из шмайсеров, но были убиты на месте. В трех остальных вагонах были Геринг, Гиммлер, Борман и Геббельс. Геббельсу не повезло. Он сломал шею и скончался на месте. Остальных взяли на плащ-палатки и начали отходить к первой площадке, затем разделились: двоих направили на вторую площадку, а Гитлера и Геринга на первую. На всю операцию ушло всего двенадцать минут тридцать секунд.

Поезд охраны, который шел впереди, назад пойти не смог: стрелку подорвали одновременно с подрывом основного поезда, кроме того, был взорван небольшой мост на окраине Остероде. Через пятнадцать минут два транспортных самолета оторвались от земли, увозя фюрера Германии и его преемника в Нюкебинг, в штаб Северного фронта. Еще через тридцать минут бригада начала эвакуацию с первой площадки, а через три часа со второй. Общие потери составили сорок пять человек, из них пятнадцать в сбитом зенитками самолете.

Самолеты с пленными прошли побережье, там им изменили маршрут, направив в Карлскроне, мы с Жуковым тоже вылетели туда. Там же находился нарком Кузнецов. А у меня в штабе сидели союзники, которым еще рановато знать об изменениях в Германии. Приземлившись на авиабазе Роннеби, мы встретились с Кузнецовым, и минут через пятнадцать в воздухе послышался гул моторов С-47. А на земле прогревали моторы два Б-20 56-й дивизии Балтфлота и свора истребителей. Из первого борта выпрыгнул Сашка Овечкин, он помог сойти на землю Гитлеру, у которого правая рука была примотана к корпусу. Адольфа положили на носилки, и при свете фар врачи стали накладывать ему гипс. Сашка обратился к Жукову и спросил разрешения обратиться ко мне, доложил о выполнении задания.

– Кто взял Адольфа?

– Старший сержант Федоскин и ефрейтор Котенко. Адольф ладно! Геринга через окно вытащить было значительно сложнее! Только Корней и Иващенко справились, а снизу его еще двое подталкивало.

– А где Геринг?

– На другом борту, сейчас сядут.

Там старшим был старший лейтенант Корней, громадный мускулистый парень с грубым лицом скандинавского типа. Он доложил о прибытии. Там же на борту кроме Геринга был адъютант Гитлера, которому тоже требовалась медицинская помощь. Его осмотрели и перевезли на линкор «Петропавловск»: требовалось удалить осколки стекла. В «подвалы Лубянки» он попадет позже.

– Георгий Константинович! Вам лететь! Мне приказано с фронта ни ногой.

– Черт! На бомбардировщике? Всю душу вымотает!