Жернова судьбы

Григорий вытащил из кареты Зарецкого и привязал его к колесу кареты. Глаза Болтова, казалось, готовы были выскочить из орбит, лицо стало красным, он мычал не переставая, старался вытолкнуть кляп. Иван тем временем выпряг лошадей и с помощью Нефёда закрепил на них прочные палки.

– Ну что, барин, – подошёл к помещику. – Готовься к смерти. Сейчас сам узнаешь, каково это – на дыбе. Разденьте!

Григорий и Нефёд мигом содрали с барина верхнюю одежду, как кожуру с гнилой картошки. От ошеломляющего ужаса Болтов не сопротивлялся, он тихо стонал, мычал, по красному лицу катились слёзы. Мужики привязали к его ногам и рукам верёвки, накрутив их до локтей и коленей, и закрепили на лошадях, направив их в противоположные стороны. Помещик оказался растянут, как на дыбе. Пока он просто лежал, подёргиваясь от смертной жути. Пот градом сыпал с лица. Иван подошёл к нему и вытащил кляп:

– Страшно тебе? Мне тоже страшно было. И всем твоим крестьянам, которых ты «учил уму-разуму»! – гнев постепенно охватывал его, становясь физически ощутимым. – Никогда не думал, что с тобой подобное может произойти?! А зря! Мельницы Господни мелют медленно! – яро воскликнул он. – Погоняй, ребята!

Все четверо принялись нахлёстывать лошадей, они рванулись, верёвки натянулись, и тело помещика поднялось над землёй. Болтов закричал, крик его был невнятным и душераздирающим. Александр, вытаращивший в ужасе глаза, бормотал молитву. Парни продолжали хлестать коней, плоть не поддавалась, суставы и связки трещали, но держали тело. Помещик вопил, пока не сорвал голос, потом стал сипеть. Саша закатил глаза и потерял сознание. Спустя вечность Иван крикнул:

– Хватит!

Мужики остановились, кони подались назад, тело помещика, обмякшее, обездвиженное, упало на землю. Он тихо стонал. Иван взял у Василия пистолет, подошёл к Болтову, закрыв собой солнце.

– Да умрёшь ты без покаяния, – с этими словами выстрелил помещику в лицо.

Опустил руки, пистолет выпал из ослабевших пальцев. Иван пошатнулся и сел рядом с трупом. Нечеловеческое напряжение всех сил, поддерживавшее дух, оставило его. Василий торопливо подбежал к названому брату, опустился рядом и обнял его за плечи:

– Ваня, ты что?!

Иван плакал.

– Ваня, успокойся, что сделано, то сделано. Он поплатился за всё, а ты отомстил.

Парень всхлипнул и утёр слёзы.

– Отомстил, – встал, пошатываясь, взглянул в тревожные зелёные глаза. – Ничего, Васятка, не боись, выстоим! – похлопал друга по плечу, постепенно приходя в себя.

– Ребята, зарыть его надо, а то найдут, – сказал почти нормально.

– Сделам, Ваня, сделам всё! – отозвался Нефёд.

– А барин-то наш опять обделался! – хохотнул Григорий, показывая на мокрые штаны Саши.

Парни на удивление спокойно восприняли казнь помещика. Василий позже объяснил это для себя тем, что они, как и он сам, всецело положились на Ивана, безоговорочно приняв его право решать за них, отдав в его руки свою волю…

Правосудие было завершено. Труп Болтова зарыли, землю над его могилой разровняли, так что даже никакого намёка не осталось на погребение. Зарецкого погрузили в карету, подручные кузнеца сели туда же. Иван взял вожжи и тронул лошадей. Василий устроился рядом. Они ехали не торопясь, покачиваясь высоко над землёй.

– И что теперь, Иван Андреевич? – глядя на друга, спросил чиновник.

– А теперь – воля! – улыбнулся Иван. – Слово-то сладкое какое, чуешь? Воляааааа! – закричал он во всё горло.

Звук полетел по широкой степи и затерялся в перелесках.

– Воля, парень! – толкнул Василия в плечо. – Лесами пойдём, нас никто там не найдёт. Выведу людей!

– А с этим своим что делать-то будешь? С братом?

– Придумаю что-нибудь, – отмахнулся Иван. – Главное дело, люди Болтова теперь государевы станут, всё лучше, чем под началом такого ирода мучиться.

– А Пульхерия Ивановна? – помолчав, спросил Василий.

– Пусенька? – мягко переспросил Иван, и лицо его осветилось. – Это душа моя! Ты не представляешь, Василий Алексеевич, какая она! Крохотная, как пташка малая, в чём душа держится, но отважная и сильная. Ежели б не она, я так бы и сидел за этим барином. Она меня с колен подняла. Она и Савва… – тихо добавил. – Она выдюжит. Весточку пошлю с оказией. Ничё, выдюжит! – твёрдо сказал. – Да чтой-то мы с тобой плетёмся, как на похоронах?! – озорно глянул на Василия, привстал, тряхнул поводьями и громко, во всё горло крикнул:

– Эй, залётные! Погоняй!!

Кони повели ушами и рванули вперёд. Карета, запряжённая четвёркой, оставляя следы в дорожной пыли, понеслась во весь дух.

КОНЕЦ