Жертва

Его искренность подкупала, но я не могла отделаться от ощущения, что ввязываюсь в какую-то странную игру. Что, если все это – просто обман? Попытка втянуть меня в то, во что ввязываться мне совсем не хочется?

– А какие гарантии я получу?

– Мое слово, – Конор расплылся в улыбке. – Я тебе уже сказал, что терпеть не могу обмана и лжи. Поэтому я всегда говорю правду.

– Не любишь обмана? Ты серьезно?

Меня раздирали самые противоречивые ощущения. Если верить словам Брэнды, Конор был настоящим исчадием ада. Коварным, злым и сумасшедшим. Готовым на все, чтобы причинить боль другому человеку.

Но сейчас он казался слишком открытым. Слишком простым и беззлобным. Как могло случиться такое, что в одной шкуре уживалось сразу две противоположности? И чего я еще не знаю о Коноре Мейерсоне?

– Тебя что-то удивляет, крошка?

– Как насчет твоего шантажа? Этого ты не станешь отрицать, я надеюсь?

– Не стану, – согласился он, откидываясь назад и запрокидывая руки за голову. – Как я уже сказал, я ненавижу притворщиков.

– О чем ты говоришь?

– Все эти несчастные жертвы, какими они сами себя считают – твоя подружка Тэмми и твоя соседка по комнате Брэнда, все они на самом деле притворщицы. Ты знала, что Тэмми, к примеру, обожает мастурбировать в душевой? Она засовывала себе в задницу расческу, крошка. Все, что я сделал – наконец осуществил ее желания. И подарил ей возможность заняться анальным сексом, о котором она так страстно мечтала. Брэнда сходила с ума по Биллу, как только попала в колледж. Примерно, как и ты сейчас, – в лице Конора проскользнуло что-то неприятное. – Я всего лишь припас ее обнаженные снимки из душевой, а потом приказал, наконец, пойти и заняться с ним сексом, если она так этого желала. Видишь, крошка? На самом деле, я не сделал ничего плохого.

– Да, ты прямо спаситель. Все эти люди должны тебе еще спасибо сказать, – выпалила я, не представляя, что вообще можно ответить на такие слова.

– Вот именно. Знаешь, почему меня все ненавидят? Потому что я заставляю людей обнажить свои тайные желания, которых они стыдятся. Все, чего я хочу – чтобы они признали, что притворяются. Я даже даю им сначала возможность прикрыть свои грехи собственным телом. Чтобы они думали, будто это я заставляю их делать все эти плохие вещи. Но ведь это неправда, крошка. Они рады тому, что я прошу их об этом. И противятся лишь тогда, когда я обнажаю эти вещи перед всеми. Знаешь, почему?

Я молча покачала головой.

Конор на самом деле болен. То, что он говорил мне сейчас – было лучшим доказательством того, что он нуждался в помощи психиатра. Но почему-то в этот момент я перестала видеть в нем кровожадное чудовище. И мне даже показалось, что я смогла понять то, о чем он говорит. Уловить суть этих странных, жутковатых слов.

– Потому, – продолжил он, даже не догадываясь о моих мыслях. – Что они лживые. Вот и все. До тех пор, пока тайные пороки остаются тайными, люди чувствуют себя прекрасно. Но стоит только сдернуть пелену обмана, и они готовы сражаться до последнего, чтобы не признаваться в том, что они совершали.

– Для этого ты снимаешь тайком студентов в общежитии? Чтобы вывести всех на чистую воду?

– Брось, крошка, – хмыкнул Конор. – Ты ведь не думаешь, что я бегаю по Нортбертону со скрытой камерой в кармане?

– Если честно, именно так я и думала.

– У меня просто есть доступ к видеокамерам колледжа, – фыркнул Мейерсон. – Все остальное делают сами люди.

– Ты просто герой, Конор! Настоящий волшебник! Помогаешь людям воплощать в реальность их мечты. Только не задумывался ли ты о том, что не стоит вмешиваться в чужие жизни? Никто не давал тебе такого права!

Он приподнял голову и посмотрел мне прямо в глаза.

Мне стало неуютно. Его зрачки, казалось, пронизывают меня насквозь. Он подался вперед, сел на постели, а затем приблизил свое лицо к моему, касаясь своими губами кончиков моих волос.

– В этой жизни, крошка, каждый сам решает, какие права у него будут, – прошептал он, окатывая мою кожу своим горячим дыханием. – Ты думаешь, что я психопат и маньяк. Но это не так. Я просто эстет. Знаешь, в чем разница?

– Нет.

Наши зрачки встретились. Я видела, как он жадно смотрит на меня, не решаясь приблизиться еще больше. Его вена на шее пульсировала так часто, как будто он только что пробежал несколько десятков метров.

Я ощущала себя загнанной в западню. Но страшно мне не было.

– Маньяк думает исключительно о своем удовольствии. А эстет жаждет подарить его другим…

– Как романтично, – воскликнула я, оттолкнув его ладонями в грудь. – Скорее, ты просто пользуешься чужими слабостями, манипулируешь людьми и шантажируешь их.

– Это неправда. Я ведь тебе все уже объяснил.

– Ты такой же лжец, как и все остальные. Или даже еще хуже! – закричала я, вскакивая с кровати.

Сейчас он бесил меня так сильно, что мне хотелось ударить его по лицу. Прямо по свежим ссадинам, которые оставил ему на память Билл.

Конор говорил о таких ужасных вещах с полным спокойствием. Он даже не думал раскаиваться в том, что натворил.