Жертва

Но хуже всего было то, что он трахал всех этих девушек. Пользовался ими, как дешевыми шлюхами. Делал с ними все, что только приходило в его больную голову. Эта мысль заставила мое израненное сердце сжаться еще сильнее. Никому, никому нельзя доверять в этом месте.

Конор тоже поднялся на ноги и теперь стоял напротив, сверкая своими желтыми глазами. Казалось, мои слова задели его за живое и даже унизили.

– Я не врал тебе ни разу с того момента, как мы встретились, – прокричал он.

– Правда? Тогда ты на самом деле думаешь, что я маленькая шлюшка?

Он внезапно отступил назад. Его взгляд стал испуганным и затравленным. Конор Мейерсон умолк, не решаясь ничего ответить.

Но затем он все же сделал над собой усилие и тихо произнес:

– Я ошибся, крошка. Я был… слишком зол тогда. Мне казалось несправедливым, что ты связалась с этим рыжим недоноском.

– Поэтому ты решил показать мне фотографию? Поэтому разрушил мою жизнь?

Слезы сами собой хлынули из моих глаз. То, что он сделал со мной, было на самом деле ужасно.

Это нельзя было никак исправить. Нельзя отмотать время назад, чтобы пройти мимо и не брать из его рук ту чертову фотографию. Не имеет значения, когда она была сделана. Есть вещи, которые причиняют боль независимо от срока давности.

Отныне каждый раз, когда я буду смотреть в глаза Брэнды или в лицо Билла, в моей памяти будет всплывать сцена в машине, где они оба прижимаются друг к другу голые.

– Нет… – Конор шагнул ко мне, а затем резко обхватил меня ладонями, сдавив в своих объятиях. – Я просто хотел, чтобы ты была моей. Я знаю, что поступил плохо, крошка. Я знаю, что ты ненавидишь меня. Но в отличие от твоего рыжего дружка, я никогда не стану лгать тебе. Поверь мне, я не настолько плох, как обо мне говорят.

Я постаралась вырваться, но он еще сильнее сжал свои руки. Мое лицо уткнулось в его грудь, пропахшую знакомым одеколоном.

Сначала я отбивалась изо всех сил, стараясь выскользнуть из его ладоней. Но ничего не получалось – Конор держал меня крепко, как удав в своих кольцах. Его светлые волосы щекотали мои щеки, пока он шептал мне в ухо, словно повторяя заклинание: «Ты можешь мне верить, ты должна…».

Выбившись из сил, я наконец безвольно обмякла в его руках.

Это был слишком тяжелый, слишком длинный день. А я пережила слишком много для того, чтобы бороться сейчас с хитроумными ловушками Конора Мейерсона. Я вообще больше не хотела бороться.

Мне стало все равно, что будет со мной сейчас, завтра или через день. Мне было наплевать.

Наплевать на Билла, который, сам того не желая, разбил мне сердце, причинив невероятную боль. Наплевать на Конора, который кружил надо мной сейчас, как стервятник над своей добычей. Наплевать на Брэнду, которая лгала мне в глаза, утверждая, что между ней и Биллом ничего никогда не было…

Возможно, Конор на самом деле не так уж плох. Ведь он не лгал мне. Он не предавал меня. И не делал мне больно, скрывая правду. Возможно, Конор Мейерсон – самый искренний человек в этом чертовом колледже, пусть и совершенно сумасшедший.

Я ощутила, как мое тело мягко приземлилось на постель. А затем надо мной зависло встревоженное лицо с растрепанными светлыми волосами:

– Тебе нехорошо? Хочешь, я принесу тебе воды?

– Не хочу…

– У меня есть вино. Ты, наверное, любишь вино? Ты ведь девушка.

– Нет…

– Я могу уйти, если тебе станет легче. Останешься здесь одна, Уизли ни за что не догадается искать в моей комнате, он ведь туповат.

– Если ты выйдешь отсюда, он найдет тебя и размажет по стенке. Лучше не высовывайся.

Конор замолчал, а затем безвольно упал на кровать рядом.

Мы лежали друг возле друга так близко, что соприкасались руками и бедрами. Этот сумасшедший, этот человек, которого так боялись многие в колледже, сейчас казался растерянным и потерявшимся мальчиком. Он даже не пытался воспользоваться моим подавленным состоянием или сделать мне неприятно своими колкими словами.

– Почему ты не трахаешь меня? – спросила я, повернув к нему голову.

На мгновение он застыл, глядя куда-то в потолок, а затем тихо произнес:

– А ты этого хочешь?

Сначала я собиралась осадить его грубым отказом, и даже раскрыла губы для того, чтобы выпалить что-то резкое. Но затем так же неожиданно передумала.

Он не играет со мной. Сейчас он открыт и искренен, и я чувствую это. Если бы он хотел втянуть меня в свою жестокую игру, то уже давно бы это сделал. Но он даже не пытался.

Какая разница, кем его считают остальные. Мне все равно, какие ужасные вещи он совершал с другими людьми. Моя душа разбита и растоптана. И виноват в этом совсем не Конор.

– А чего хочешь ты? – прошептала я, нащупывая его ладонь в темноте.

Как странно осознавать, что этот парень с идеальными волосами – настоящий маньяк и самый опасный человек из всех, кого я только знала в своей жизни. Коварный, умелый манипулятор, способный разрушить чужую жизнь одним щелчком пальцев… Это было слишком невозможным. Потому что сейчас передо мной находился совсем другой Конор.

Он не собирался мне отвечать. Может быть, он не хотел говорить мне правду. И не желал лгать. Поэтому молчание Конора было единственным выходом.