Жертва

— И должна вам сказать, что совместная жизнь с Малкольмом даже ангельски терпеливую женщину превратила бы в истеричку. А теперь мне действительно пора. Если захотите задать еще какие-то вопросы, созвонитесь с моим секретарем, и я постараюсь уделить вам немного времени.

— Хорошо.

— Кстати, главный инспектор, я надеюсь, вы поймаете того, кто застрелил моего мужа. Не знаю, удастся ли вам это сделать, но мне не хотелось бы, чтобы убийство Малкольма осталось безнаказанным. Надеюсь, вы меня понимаете?

Фемур немного помолчал, чтобы увидеть, как миссис Чейз справится с неловкой паузой. Она же явила собой картину сдержанного нетерпения, несколько раз бросив взгляд на дорогие наручные часы.

— Думаю, да. Я вас понимаю, — сказал наконец Фемур. — И прежде чем уйдете, скажите мне, какой наркотик пробовал ваш муж? ЛСД? От него, и правда можно загнуться.

— Мне почему-то кажется, что это был героин, хотя поручиться я не могу…

Миссис Чейз, глядя на Фемура, открыла дверь.

— …К счастью, несмотря на все свое слабоволие, он оказался достаточно благоразумным, чтобы не зайти чересчур далеко и не попасть в зависимость.

— В шестидесятых героин был довольно редким для школ наркотиком.

— Конечно, вам лучше знать. Мы разговаривали об этом всего один раз, и, насколько я припоминаю, он называл именно героин.

Миссис Чейз уже переступила порог, но все еще смотрела через плечо на Фемура.

— Боюсь, меня не слишком заинтересовал тот разговор, поэтому уточнять я не стала.

— Понятно. Мы постараемся проверить. В какой школе он учился?

— В школе Святого Иоанна, в Хенли. Он получал стипендию. — В голосе миссис Чейз снова зазвучало нетерпение. — Зачем вы спрашиваете у меня такие вещи? Их не так уж трудно выяснить самостоятельно. Надеюсь, у ваших сотрудников хватит сообразительности, чтобы заглянуть в справочник «Кто есть кто»?

С этими словами миссис Чейз вышла из комнаты.

— Да уж, — после короткой паузы проговорил Фемур. — Только время зря потратили. Давай, Стив, поднимайся наверх и займись делом. Я возвращаюсь в отдел и попрошу ребят покопаться в его школьных делах. Может, найдем что-нибудь насчет наркотиков.

— Уилл, а какой смысл копаться в ее бумагах? Если бы она хотела выплатить кому-нибудь большую сумму, то продала бы драгоценности или те часики и заплатила бы наличными. Такая дамочка никогда не оставила бы нам документальной улики.

«Вот дьявол! — подумал Фемур. — Сначала меня отчитывает подозреваемая, потом мой собственный констебль учит меня работать. Похоже, я серьезно сдал».

— Я знаю, Стив, — сказал он гораздо терпеливее, чем хотел бы. — Мы ничего не найдем в ее бумагах, и тем не менее придется все тщательно проверить. Кстати, у тебя будет возможность расспросить секретаршу, а она знает дела Чейза гораздо лучше, чем его жена, да и об отношениях супругов может много чего поведать.

— Сержант Лайалт с Пеппером уже говорили с ней и…

— Я знаю, что они с ней говорили. Только ты ведь у нас симпатичный парень. Ты можешь вытянуть из нее больше, чем Пеппер с Лайалт. Постарайся, Стив, ладно?

— Конечно, шеф.

Оулер по-прежнему колебался, глядя на Фемура взволнованно и с сочувствием — так, как никогда раньше не смотрел. Фемур покачал головой. Он знал, что собирается сказать констебль, и не хотел это слышать.

— Если честно, Уилл, выглядишь ты хреново. Тебе надо поесть, или поспать, или еще чего-нибудь, я не знаю…

— Марш отсюда и принимайся за дело.

Странно, что Оулер до сих пор не понял, что сочувствовать своему начальнику еще непростительнее, чем учить его работать. Парню будет полезно повозиться с бумагами и счетами за электричество.

Что касается его самого, то Фемур решил вернуться в отдел и сказать Каролине, что ее догадки насчет наркотиков могли оказаться хотя бы отчасти верными, хоть она и переоценила человеколюбие Чейза. Судя по всему, от наркотиков пострадал он сам, а не его друг или подружка.

Триш сидела в коридоре здания Королевского суда, ждала, когда начнется слушание ее дела, и читала страстную речь Малкольма Чейза об ошибках правосудия и их жертве — Деборе Гибберт. В конце статьи было сделано небольшое примечание, напечатанное курсивом: «Фильм Анны Грейлинг о Деборе Гибберт, „Вырванная из семьи“, выйдет в телевизионный эфир в течение года».

Судя по тому, что судебные приставы лениво слонялись по коридору, слушание начнется еще не скоро. Триш сделала своему солиситору знак, что отойдет в сторонку позвонить по телефону. Солиситор спокойно кивнул. Триш завернула за угол, в главный холл, и набрала номер Анны.

— О да, — жизнерадостно воскликнула та минуту спустя. Теперь в ее голосе не только не звучало никаких слез, но даже слышались веселые нотки. — Такую прекрасную возможность нельзя упускать ни в коем случае. То есть не пойми меня неправильно, Триш. Я просто…

— Если ты уже в яме, Анна, не надо копать дальше.

— Ладно, ладно. Просто ты должна признать, что ради освобождения Деб стоит использовать и прессу, и общественное мнение. Газетное воззвание мертвеца здорово ей поможет. Все, что я хочу сделать, это помочь Деборе.