Жертва

Ресторан «У Трюффо» был так же величествен, как средневековый замок. Отутюженные белоснежные салфетки лежали на столах среди цветов и трав. Полированные полы были уставлены вазами с букетами экзотических трав, а на столах лежали пригоршни цветочных лепестков.

Им указали на один из лучших столиков. Сидя напротив Кола, она изучала его длинное лицо, глубоко посаженные глаза, широкий рот, удивляясь, что могло привлечь к нему Марка.

— Что будем заказывать? — спросил он. Он заказал бутылку «Пуйли Фоме», уточнив год. — А какие тут блины с икрой, умереть можно, — сообщил он.

Марчелла согласно кивнула. Она была тщательно одета, так что явно удостаивалась его высокой оценки, но поймала себя на том, что совершенно не ценит того, что он с таким восхищением оглядывает ее черное кашемировое платье и отделанный мехом жакет.

— Вы выглядите потрясающе! — сделал он комплимент.

Она молча слушала.

— Когда выйдет ваша новая книга? — спросил он.

— Уже вышла, — сообщила она ему.

— Да? Я должен ее приобрести! — воскликнул он. Им принесли коктейль, и он поднял свой бокал. — За счастливые каникулы! — провозгласил он.

Она наблюдала, как он пьет, но не присоединилась к нему.

— Вы, должно быть, ужасно гордитесь Соней, — Сказал он. — Она просто царит повсюду. Эти рекламные ролики божественны.

— Я почти совсем ее не вижу, — призналась Марчелла. — Мы перестали быть близки с тех пор, когда отец забрал ее от меня в двенадцатилетнем возрасте.

— Ах, надо же! — поднял брови Кол. — У вас нелегкая жизнь!

На столике расставляли тарелки с хлебом и оливками. Она все ждала. Наконец стало очевидным, что Кол готов перейти к делу.

— На прошлой неделе я был в Болонье, миссис Уинтон, — начал он.

Она вскинула на него глаза.

— Вот как? Марк ничего мне не сказал. — Но сердце у нее болезненно заныло. — Ну, как он там?

— Ну… — он прикоснулся салфеткой к губам. — Думаю, что о музыке итальянского Возрождения он узнал на несколько жизней раньше… Я знаю, что вы часто разговариваете с ним, но… мне он поведал то, чем никогда не решился бы поделиться с вами. — Он осторожно опустил свой бокал и наклонился к ней. — Я хочу, чтобы вы перестали его мучить.

— Что? — Изумилась она. Теперь и ей захотелось выпить. Она отхлебнула большой глоток своего коктейля. — Он учится у одного из самых знаменитых пианистов мира. Да миллионы студентов отдали бы…

— Не будем дурачить друг друга, миссис Уинтон, — оборвал Кол, метнув в нее взгляд, — Марк Уинтон и Джанни, каким бы знаменитым и уважаемым он ни был, занимаются диаметрально противоположными направлениями в музыке. Очевидно, что не сегодня-завтра маэстро услышит, как Марк играет Гершвина, и произойдет скандал! Он просто не может понять, что музыка сильно изменилась после тысяча восемьсот семьдесят пятого года!

Марчелла улыбнулась:

— Марк прекрасно знает, что за пурист[7] маэстро. Ему нужно быть поосторожнее.

— Но суть-то в том, что Марк только тогда и оживает, когда играет Гершвина! — резко заметил Кол, пригвождая ее к стулу своим ледяным взглядом. — Он никогда не думал, что его могут выбрать для стажировки в Болонье, но он человек азартный, и он приложил все усилия. Он пробыл там год, но вы каким-то чудом уговорили его и на второй. Ну, а теперь с него довольно. Он открыл свое форте — свою сильную сторону, да он открывал ее каждый год, играя в «Карлайле», но старался подчиниться вашим желаниям. Сейчас он знает, что сможет стать лучшим интерпретатором Гершвина, таким, какого еще не было в джазе. Он хочет закончить курс, потому что ему предложили тур по стране будущей весной. Благодаря этому будут проданы еще тысячи его альбомов и…

— Нет! — крикнула Марчелла, стукнув ладонью по столу, заставив подскочить посуду и оглянуться их респектабельных соседей. — Не раздувайте этого сейчас! Марк обещал закончить курс, а он верен своему слову…

— Он верен своему таланту и вкусу, не так ли? — поправил Кол. — И я опасаюсь, что весь ренессанс, а вовсе не буги сделают Марка занудой.

Принесли блины, и она откинулась на спинку стула, пока официант накрывал на стол.

— Марк все это расскажет вам сам, когда приедет на следующей неделе, — пожал плечами Кол. — Я просто хотел расчистить ему путь. Он немного напуган вашей… волей.

— А какое вам до всего этого дело? — взорвалась Марчелла. Она смотрела на блины, не в силах прикоснуться к ним. — И зачем вы лезете во все это?

— Я буду его менеджером, — признался Кол. Она уставилась на него.

— Значит, все уже организовано? — спросила она. — Между вами и Марком все решено?

Он на мгновение нахмурился, словно в изумлении. Потом, как если бы он прояснил для себя что-то, лицо его разгладилось.

— Послушайте, миссис Уинтон, — начал он. — Мы же двое интеллигентных людей, правда? Я мог бы говорить часами, как захватывает меня музыка в исполнении Марка, или о его невероятном таланте и всех качествах, которые позволяют ему стать звездой, и все это будет правдой. Но ведь сейчас девяностые годы двадцатого века, не так ли? И нет нужды… ходить вокруг да около, так сказать. Самая истинная правда заключается в том, что я люблю Марка!