Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

— к 10 годам тюремного заключения: командир сотни Иголкин Иван Григорьевич, начальник пулеметной команды полка Шишов Василий Иванович, командир сотни Хорошенков Илья Леонтьевич, старшина комендантской команды Дородников Антон Антонович;

— к 5 годам тюремного заключения: командир пулеметной команды полка Объедков Андрей Алексеевич и 54 красноармейца комендантской команды и технического эскадрона;

— направлены в рабочий дисциплинарный батальон сроком на три года 220 красноармейцев 1-го кавполка;

— направлены на Архангельский участок Северного фронта для службы в строю 190 красноармейцев из разных частей и подразделений корпуса.

Примеров подобного огульного осуждения без малейшей конкретизации вины, а только за номер, под которым красноармеец оказался внесенным в списки личного состава полка или роты, не существовало ни в отечественном, ни в зарубежном правосудии. Однако этим уникальность судебного процесса не исчерпывается. Дальше следуют не менее невероятные и удивительные события. Похоже, игра только вступает в самую захватывающую фазу.

Еще до оглашения приговора Троцкий телеграфировал Смилге:

Архив

«Балашов Смилге (если нельзя прямо в Балашов, то передать Саратов РВС с просьбой передать немедленно Смилге). Отчет о мироновском процессе наводит на мысль, что дело идет к мягкому приговору. Ввиду поведения Миронова полагаю, что такое решение было бы, пожалуй, целесообразным. Медлительность нашего наступления на Дон требует усиленного политического воздействия на казачество в целях его раскола. Для этой миссии можно может быть воспользоваться Мироновым, вызвав его в Москву после приговора и помиловав его через ЦИК при его обязательстве направиться в тыл и поднять там восстание. Сообщите ваши соображения по этому поводу. 7 октября 1919 г. № 406 Предревсов. Троцкий».

Лев Давидович был человеком дальновидным. Как председатель Реввоенсовета Республики, т. е. Верховный Главнокомандующий, он хорошо знал положение на фронтах и руководствовался не эмоциями, а трезвым расчетом. А расчет этот подсказывал, что момент для ликвидации авторитетного казачьего лидера выбран явно неподходящий. Его расстрел мог вызвать недовольство и без того крутыми мерами Советской власти против казачества, что в условиях белого наступления еще больше осложнило бы обстановку на фронте.

Тем временем члены ревтрибунала, еще ничего не ведая о закулисных переговорах, посовещавшись, вынесли и подписали приговор в полном соответствии с предложениями обвинителя, т. е. Смилги. Председатель ревтрибунала Полуян направил приговор для исполнения, однако с расстрелом осужденных дело вдруг застопорилось.

Оказалось, вмешался Смилга — обвинитель, требовавший в отношении главных подсудимых смертной казни и самых жестоких мер наказания для всех остальных. Он приостановил исполнение приговора и послал в Москву, в высший партийный орган — Политбюро ЦК РКП(б) телеграфное ходатайство с просьбой о… помиловании осужденных. «Я считаю, — телеграфирует он, — что вполне достаточен смертный приговор. Убивать Миронова и его товарищей не считаю полезным. Думаю, что никто не будет расстрелян…».

И 23 октября Политбюро ЦК с участием Ленина, Каменева, Калинина, Крестинского, Дзержинского, Раковского и Семашко постановило освободить осужденных от наказания. А через три дня на очередном заседании Политбюро ЦК принимается уж совсем удивительное решение: назначить Миронова командующим армией на Юго-Западный фронт. Легитимность этому решению придал Президиум ВЦИК РСФСР, указав в своем постановлении:

Из судебной практики