Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Хоронили С.Н. Орловского, как и подобает, по высокому разряду. Поезд Берлин — Москва на перроне Белорусско-Балтийского вокзала встречали видные военачальники Корк, Щаденко, а также Вышинский, Ульрих. На катафалке — живые цветы, венки от наркома обороны Ворошилова, Буденного, Прокуратуры СССР. На Новодевичьем кладбище урну несли Корк, Щаденко, Вышинский. Ушедшему в иной мир руководителю военной прокуратуры были возданы последние воинские почести: троекратный прощальный залп и прохождение маршем взвода кремлевских курсантов.

НКВД берёт верх

Между тем маховик репрессий продолжал раскручиваться, 23 января 1935 года Прокуратурой СССР была издана директива, содержащая требование квалифицировать по ст. 58-1 УК РСФСР все контрреволюционные выступления, террористические акты в отношении вождей партии и советского правительства даже при отсутствии признаков прямой подготовки теракта. Дела о групповой антисоветчине надлежало направлять на рассмотрение спецколлегий, а в отношении одиночек — в Особое совещание, т. е. во внесудебный орган.

Не отставал в своем стремлении искоренить терроризм и антисоветчину Наркомат внутренних дел. 27 мая 1935 года была издана инструкция «тройкам» НКВД по рассмотрению дел об уголовных и деклассированных элементах и о злостных нарушителях паспортного режима. В ней говорилось, что для предварительного рассмотрения дел уголовных, деклассированных элементов и злостных нарушителей паспортного режима в каждой союзной республике, в крае и области создаются «тройки» в составе председателя (начальник УНКВД или его заместитель) и членов — начальника управления милиции и начальника отдела, чье дело разбирается на тройке.

Таким образом, в стране стали действовать внесудебные карательные органы, не предусмотренные никакими законами. Причем, если сначала к ведению «троек» относилось преследование деклассированных элементов, то вскоре они были наделены правом применять любые наказания, включая расстрел. Наркомат внутренних дел поднял свои полномочия выше законодательной власти.

5 ноября 1935 года Постановлением ЦИК и СНК СССР при Наркомате создается Особое совещание — еще одни внесудебный орган с широкими полномочиями.

Символом беспредела карательной системы стал Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел от 3 июля 1937 года № 00447 о проведении широкомасштабных репрессий в отношении бывших кулаков, активных антисоветских элементов, уголовников, в которым причислялись бывшие члены антисоветских политических партий, репатрианты, белоэмигранты и все другие неугодные Советской власти граждане. В приказе содержалась разнарядка на количество лиц, подлежащих репрессиям в каждой республике, крае, области, с указанием, сколько тысяч человек подлежат расстрелу и сколько — другим мерам наказания.

Вскоре в Москву с мест стали поступать рапорты партийных секретарей о досрочном выполнении планов репрессий и просьбы об увеличении лимита на уничтожение людей.

Ну а военная прокуратура после смерти Орловского почти год оставалась без руководителя. Искали достойную замену безвременно ушедшему Главному военному прокурору? Не похоже. Скорее всего, присматривались к претендентам, готовили будущего послушного исполнителя. Что ни говори, а дела с обвинениями по 58-й статье находились под надзором военной прокуратуры. Военные прокуроры утверждали обвинительные заключения и осуществляли надзор за рассмотрением дел в военных трибуналах. Другим прокурорским работникам доступ в эту сферу был закрыт.

Руководство Прокуратуры СССР поменялось. Прежнего Прокурора СССР И.А. Акулова, арестованного НКВД по сфабрикованному стандартному обвинению, сменил А.Я. Вышинский. Тот самый, который стоял у истоков разработки методики расследования контрреволюционных преступлений на базе дела заговорщиков, осуществивших убийство С.М. Кирова. Новому Прокурору СССР явно приглянулся Наум Савельевич Розовский, который уже добрый десяток лет ходил в бессменных замах Главного военного прокурора, приспособился ладить с начальством, был послушен и исполнителен. Тем не менее назначили его на высшую должность в военной прокуратуре не сразу. Предоставили возможность сначала проявить себя в качестве врио Главного военного прокурора, установили своего рода испытательный срок.

Розовский оказался перед непростым выбором: остаться верным линии своих предшественников и соблюдать социалистическую законность, независимую ни от местных, ни от ведомственных влияний, партийных и административных указок сверху, или отрешиться от всего этого, стать послушным исполнителем воли начальников, от которых зависело пребывание на вершине прокурорской власти.