Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Между прочим, речь идет об эпизоде на Северном фронте, связанном с освобождением от интервентов и белогвардейцев наших морских портов. Получается, что красный комиссар, а точнее, командующий войсками, вовсе не отсиживался в укрытиях, как генштабист генерал Миллер, а ходил в атаку как рядовой красноармеец. Не потому ли тогда его армия победила и интервентов, и белогвардейцев?

Ничего этого митингующим известно не было, и негодовавший от злости и бессилия комиссар (и позже не научившийся говорить что-либо в собственную защиту) вынужден был покинуть трибуну. Атмосфера митинга так накалилась, что впору было подумать о безопасности председателя ВЦИК. Калинин сначала не смог даже выехать из крепости: взбунтовавшийся караул отказался выпустить его из города. Лишь после вмешательства Кузьмина с «Петропавловска», где разместился штаб мятежников, поступила команда отпустить Михаила Ивановича. Предложили выехать и комиссару флота, но он посчитал, что здесь нужнее, что как-то удастся поправить дело. Кузьмин очень надеялся на свое выступление на предстоящем «делегатском собрании» в зале Инженерного училища. Думал, что там обстановка будет другая, что удастся удержать активистов от бунта.

Сегодня во многих материалах кронштадтские события представлены так, будто решительное выступление матросов было сразу же подавлено силой. Объективности ради следует признать, что власть поначалу все же стремилась избежать кровопролития. То, что к мятежникам прибыли сам председатель ВЦИК РСФСР — руководитель высшего органа исполнительной власти страны и комиссар Балтийского флота, которые пытались снять напряженность, решить дело миром, убедительное тому свидетельство.

Да, обстановка была сложной. В стране царила разруха, стояли заводы, фабрики. В ряде губерний происходили волнения, а на Тамбовщине полыхала самая настоящая крестьянская война. Ко всему добавились безработица и острая нехватка продовольствия. К слову сказать, красноматросский паек на флоте был куда сытнее того, что получали питерские рабочие.

Руководством страны осуществлялись срочные меры по выходу из глубокого кризиса. На начало марта был назначен X Съезд партии, на котором намечалось провозгласить НЭП, заменить принудительное изъятие хлеба у крестьян (грабительскую продразверстку) продовольственным налогом. Однако отдача от введения этих мер ожидалась не сразу.

Ситуация на Балтфлоте становились неуправляемой. Даже известие о снятии с должности Федора Раскольникова, утратившего авторитет в матросской среде и фактически не управлявшего флотом, не внесло ожидаемого успокоения. Последней каплей, перевесившей чашу терпения матросов, стало известие о произведенных в Петрограде арестах лиц, обвиненных в причастности к организации мятежа. Эти люди, как и ряд ранее задержанных, были объявлены заложниками.

На другой день после отъезда Калинина на линкоре «Петропавловск» Кузьмин попытался еще раз разъяснить смысл принимаемых мер, не допустить превращения противостояния в настоящий мятеж. И опять они с Васильевым не сумели успокоить людей. Едкими репликами Васильева заставили замолчать, а Кузьмина и вовсе окончательно вывели из себя. Его не очень, мягко говоря, интеллигентное выступление дало обратный эффект: тут же, в зале собрания он и Васильев были арестованы и отправлены под конвоем в камеры. Вместе с группой других арестованных коммунистов они были объявлены заложниками, а революционный комитет восставших вынес постановление об их расстреле. Таким образом, власть в крепости перешла в руки сформированного мятежниками ревкома. Кронштадтский мятеж начал свой жестокий отсчет.

Восставшие направили в Петроград очередных делегатов для переговоров с властью. Но, похоже, время уступок закончилось. Парламентеров арестовали. Тем самым кронштадтцам дали понять, что теперь никаких переговоров с ними не будет, они должны прекратить мятеж, иначе он будет подавлен силой.

Комендантом тюрьмы был один из выступавших на Якорной площади — матрос Шустов. Был он поначалу мягок и снисходителен к арестованным большевикам, особенно к Кузьмину. Но постепенно режим ужесточился, и опять-таки особенно по отношению к нему.

Первая попытка овладеть морской крепостью оказалась неудачной. Можно предположить, что власть рассчитывала взять крепость и восстановить в Кронштадте порядок без боя. Иначе чем объяснить тот факт, что против 27-тысячного гарнизона, имевшего два линкора, множество других боевых кораблей, около полутора сотен орудий и свыше сотни пулеметов, по льду Финского залива льду шли всего около трех тысяч красноармейцев. Видимо, не думали, что мятежные матросы станут стрелять по своим. Но крепость встретила красноармейские колонны орудийным и пулеметным огнем. Среди красноармейцев было много убитых и раненых.