Жестяной самолетик

Теперь я вместе с Геной…

(зеленая ручка, поля расписаны «в елочку»)

Бурая орда чебурашек, дико вращая глазами, похожими на взбесившиеся символы инь-ян, по-птичьи вереща и неуклюже подпрыгивая, водит хоровод вокруг основательно втоптанного в землю вечнозеленого крокодила. Он замер, добродушно прикидываясь представителем флоры; и лишь едва заметно колышется золотистый пластиковый шарик на ниточке, надежно зажатой пастью-зубастью.

Я протер глаза. Чебурашки незамедлительно размножились делением, а крокодил распушился и окончательно одеревенел…

…Ну и какой дурак уверял, что «Ласковая Бетси» в сравнении с категорически не принимаемой моим организмом «Кровавой Мэри» – ну просто детский молочный коктейлик? Я ж историю проходил, я ж в курсе, что обе они – т-т-т… Тюдор! И о том, что желающий обмануться неизбежно обманывается, я подзабыл, да. Цвет, видите ли, показался моему измученному предновогодним драйвом организму приятственным и запах отвращения не вызвал. А что, у вас ни разу такого не бывало, чтоб органы зрения и обоняния сговаривались против органов вкуса? А заодно – и против здравого смысла?..

– Ущипнуть?

Я сел на снег. Красиво так сел, непринужденно. Чтоб в обморок ненароком не грохнуться.

– Ущипнуть? – добродушно предложил зверек неизвестной породы.

Я подумал-подумал – и помотал головой. Сам-то он мелкий, но вот когти… видел бы мой кошак – килькой подавился бы от зависти.

– Ну, как знаешь, – пожало плечами бурое чудо и нырнуло в хоровод, мастерски вплетаясь в ленточку, чем-то похожую на пулеметную. Только не спрашивайте меня, чем именно. Говорю же, мои органы восприятия определенно вступили в сговор против меня. Вот и слух в него вовлекли…

…И если вам скажут, что чебурашки умеют петь – не верьте! Орут они, как офисные мыши на корпоративе, – тоненькими такими, скрипучими голосами. Не то что мелодии – слов толком не разберешь!

– А мы ведь эту песню почти два месяца разучивали, – в унисон моим мыслям признался детский голосок. А вот интонация была взрослая, и было в ней всего-всего-всего… и еще чуть-чуть до кучи. От стоического фатализма до «поубивать бы гадов». Подобные интонации появляются только у женщин, которые стопроцентно уверены, что им можно все, потому что сама природа их терпит. Сердце екнуло пескариком куда-то в район аппендикса: кажется, эту добрую новогоднюю сказку сочинял лично Стивен Кинг.

Я осторожно перевел взгляд в сторону источника звука… Я узнал твой стиль, о мастер хоррора… так зачем же ты продолжаешь прикидываться Агнией Барто?!

Кукла поморгала на меня кавайными голубыми глазищами и потупилась, старательно распрямляя плиссировку юбки.

Я поймал открытым ртом толику воздуха и выдохнул:

– Ты кто?

Если следовать канонам жанра – самоубийственный вопрос.

Кукла стрельнула на меня стеклянными глазищами с кокетством истинной няшки.

– Я Галя… – помолчала. – А тебя случайно не Эдуардом зовут? Обожаю это имя.

– Не-а, – с сожалением признался я. – Геной.

– Гена – тоже хорошо, – погрустневшим голосом утешила меня кавайка.

– А че такое? – счел необходимым обидеться я. – Мне мое имя очень даже…

– Есть у нас уже один, – Галя безнадежно махнула пластиковой рукой в сторону хоровода. – Всего-то хорошего в нем то, что зеленый.

И снова замолчала. И при этом продолжала глядеть на меня, будто примериваясь, как бы меня половчей украсить.

– Хи-хи-хи! – залился злорадным смехом кустик, стряхивая с себя иней. – А как рассусоливали: дескать, Дом Дружбы – к концу третьего квартала! Каждому чебурашке – отдельную квартиру!

Кавайка резвенько вскочила на ноги и отбежала шагов на десять. Смерила взглядом расстояние до куста, удовлетворилась результатами любительской топографической съемки и только тогда выкрикнула:

– А никто тебя не слушает, старуха Шапокляк! И крысу твою никто не боится!..

И на всякий случай стремглав помчалась к хороводу.

Я посмотрел ей вслед, оглянулся на говорящий куст – и сделал свой выбор. Гале как-то доверия больше. Голова у нее определенно пластиковая, но рассуждает она как нормальная такая блондинка. Какую поправку на их восприятие делать, я твердо знаю. А какую на старушечье – так и не смог высчитать. А уж старушки, двинутые на любви к домашним питомцам и на борьбе за социальную справедливость, – это даже для похмельного бреда слишком.

– Чего хоть у вас происходит-то? – я ухватил Галю за руку, одновременно беря быка за рога, так КПД выше.

– Мы строили-строили… и не построили, – кавайка вздохнула.

– А все этот… крокус заполярный! – присоединился к нам давешний чебурашка… или, может, другой, хрен их разберет, у китайских сувениров из одной партии отличий на порядок больше. – Прикинь, ему вместо нормальных гвоздей гнутые втюхали. Ну, ладно, это мы понять можем, не звери, чай. Но вот на кой фиг эта ходячая дюжина косметичек прикидывается, что не знает слова «откат»?! – ушастый оскорбленно запыхтел.

Уж не представляю, что узрела на моей небритой морде кукляшка, но она куда-то метнулась и через пару минут уже протягивала мне стакан с чем-то серо-буро-малиновым.