Жестяной самолетик

Охранница. В форменной куртке и форменных штанах. И в совершенно бесформенных чоботах, подвязанных веревочками. И в траченном молью когда-то пуховом платке, концы которого перекрещены на груди. Охранница сидит на ступенечке, рядом прислонена картонка, на которой шариковой ручкой накорябано вкривь и вкось: «Подайте, люди добрые, на особняк вице-мэру».

Проследив за моим взглядом, неловко улыбается и поясняет, будто извиняясь:

– Христом-богом клянусь, ему не хватает. Какие нынче у вице-мэров зарплаты? Срам один! – сокрушенно качает головой. – Ежели не верите, могу показать ксерокопию справки о его официальных доходах!

Ошарашенно бросаю в пластиковое ведерочко из-под майонеза полтинник. И всерьез думаю, а не повернуть ли мне обратно. И как-то неожиданно для себя оказываюсь в благоухающем краской фойе. Запах краски и приветливая улыбка девушки в строгом, но изящном костюме действуют на меня успокоительно.

– Здравствуйте! – восклицает девушка таким тоном, как будто бы ждала меня и только меня. – Проходите, пожалуйста! Вам в кабинет один-А. Пойдемте, я провожу. Только осторожненько, очень осторожненько, ступенечки скользкие… ну, понимаете, евроремонт…

Деликатно поддерживая меня под локоток, сопровождает до самого кабинета, даже дверь передо мной открывает, прямо-таки неловко.

А в кабинете меня поджидает солидный дядя с таким располагающим лицом, что просто хочется немедля выболтать все тайны, несмотря на то, что у меня и в помине нет.

– Добрый день. Присаживайтесь. Я отниму всего лишь пять минут вашего драгоценного времени на оформление страховочки, зато с ней вы почувствуете себя увереннее и…

– Какой страховочки? – уточняю я, и мой собственный голос испуганным эхом отзывается у меня в ушах. – Я тут по делу.

– Вот и замечательно. Не стоит беспокоиться, – хозяин кабинета ласково мне улыбается. – Ничего страшного не происходит. Пустячок – на днях посетитель поскользнулся на нашем замечательном европокрытии и вывихнул пальчик. Наш мэр, неустанно печась о здравии горожан, распорядился каждому оформлять страховку…

Проникновенно смотрит мне в глаза. И уж не знаю, что он там видит, но тон его мгновенно возвышается до патетики:

– Какие-то жалкие сто рублей! Согласитесь, милая барышня, спокойствие стоит куда дороже.

Я расстаюсь со стольником, не столь сожалея о его судьбе, сколь мечтая поскорее достичь определенности.

С «поскорее» выходит облом. Потому как, повыспросив у меня личные данные и дробно отстучав по клавиатуре, хозяин кабинета выдает мне свежераспечатанный, еще тепленький листок в обмен на стольник, который тотчас же исчезает – как будто бы в широкую лапищу самостоятельно и добровольно втерся.

– Распишитесь, сделайте милость, – задушевно просит дядечка. – А теперь пожалуйте в кабинет один-Б, заверить.

Я пытаюсь возражать, но он срезает меня неожиданно категоричным:

– Так полагается.

Ну и прохиндейская же у него рожа!

Серьезная тетя из одного-Б без долгих слов берет с меня две сотни, вносит пропечатанный на бумажке номер в какой-то реестр, ставит свою подпись, требует расписаться здесь вот, и тут, и еще вон там, и, секунду посверлив меня взглядом, отрывисто приказывает следовать в кабинет один-В.

Я уже не протестую. Мне начинает казаться, что и вправду так нужно.

Я сжимаю в руке чертову бумажку – до боли в пальцах.

У массивной черной двери с номерком и литерой – четверо. С одним на всех выражением тоскливого ожидания на лицах. Боюсь, что у меня точно такое же. Достаю из сумочки зеркало, подрисовываю помадой улыбку. Жду, пока подойдет моя очередь. Через полчаса похоронного вида старуха за три сотни заверяет заверенное и, гипнотизируя меня поверх очков взглядом кобры предпенсионного возраста, велит поставить подписи в нескольких гроссбухах самого что ни на есть амбарного вида, а потом расписаться на каких-то копиях и копиях копий.

Еще через час в кабинете один-Г ставят печати – обычные и сургучные. Это обходится мне еще в четыре сотни. Разросшаяся очередь переползает к кабинету один-Д. Я – членик многоножки, все, что от меня требуется – не сбить шаг…

Не удается. Разрезая многоножку пополам, ко мне устремляется приветливая девушка-Деловой Костюм.

– Я вижу, у вас небольшая проблемка, – радостно щебечет она – и глядит на мою правую руку, сжимающую отягощенную подписями и печатями бумагу… нет, документ! Документ, отнять который у меня можно только вместе с рукой. Боль расползается от запястья до предплечья. – Пойдемте, я провожу вас к доктору. У нас теперь такая штатная единица имеется, введена личным распоряжением господина мэра.

Доктор, обитающий в кабинете четырнадцать-Ж худ, нетороплив и улыбчив. Я ничуть ему не доверяю, но за то время, что он разжимает мои сведенные судорогой пальцы, совершенно неожиданно для себя успеваю поведать обо всех своих сегодняшних мытарствах.

Он с притворным сожалением качает головой:

– Значит, в один-Д не дошли? Очень жаль, очень жаль. Страховочка-то ваша так и осталась недооформленной…

– Посмотрите в сумочке, – выдавливаю я. – Там хватит.