Жестокая болезнь (ЛП)

Расположение было не единственной причиной, по которой я выбрал это место. Переоборудованная студия по соседству была снесена из-за пожара. Ремонтные работы застопорились, когда цены на строительные материалы взлетели до небес, в результате чего помещение освободилось. Учитывая состояние экономики, проект, скорее всего, останется заброшенным в обозримом будущем.

Я кладу флакон в карман, прежде чем снять зеркало в ванной, открывая дыру в стене. Разрез достаточно большой, чтобы пролезть, но я немного расчищаю пыльное отверстие и вхожу в темное помещение.

Воздух здесь тоже не лучше, чем снаружи. Тут нет никакого блока питания, поэтому мне пришлось использовать электричество из своего. Я просверлил небольшое отверстие в плинтусе и стене, чтобы протянуть два шнура, которые питают устройства, которые я считаю более важными, чем кондиционеры.

На этот раз стук становится громче, и мой телефон в заднем кармане вибрирует.

Я отключаю напоминалку, затем кладу телефон на металлический стол. Все покрыто строительным мусором и пылью. Деревянные полы кое-где приподняты. Панели вырваны. Стены ободраны, виднеется кирпич. В некотором смысле это напоминает мне хижину Мэри. Возраст, история и крепкие кости.

Я беру шприц из корзины под столом.

— Анестезия прошла быстрее, чем ожидалось. Отныне я буду действовать осторожнее.

Когда я наполняю шприц содержимым флакона, связанный мужчина в центре комнаты стонет и извивается в своих путах. Мне удалось раздобыть старую каталку на больничной свалке, но, к сожалению, пришлось залезть в свой пенсионный фонд, чтобы приобрести новые компьютеры и лабораторное оборудование.

Сейчас я зарабатываю на жизнь на черном рынке, продавая программное обеспечение для взлома и клонируя прототипы. Помню, как однажды сказал Блейкли, что не собираюсь этого делать, но цель оправдывает средства. Мне нужны деньги — много денег — для финансирования нового проекта.

Поскольку время дорогое удовольствие, я отказался от создания еще одного сканера мозга и картографического устройства, а вместо этого приобрел приборы сразу из корейской лаборатории.

Проводить эксперимент в городе рискованно. Раньше я думал, что поступил умно, выбрав удаленное место у черта на куличках. Но, по правде говоря, нигде нет такого одиночества и изолированности, как в этом городе. Люди обременены своими плотными графиками, игнорируя своих соседей ради уединения. Они не хотят знать, что я здесь делаю; они просто рады, что я тихий и держусь особняком.

Я мог бы стать подражателем Дамера²⁸, но пока я тихо отрубаю головы и слежу за тем, чтобы электричество было включено, дабы части тел не завоняли, людям наплевать.

Приближаясь к объекту 9, я поднимаю шприц, а затем с явным предупреждением во взгляде приказываю ему молчать.

— Давай сделаем это быстро. У меня сегодня свидание.

На лбу у него выступают капельки пота. Клейкая лента легко отходит из-за слюней, когда я отрываю ее.

Он выплевывает каппу, на его бледном лице выделяются красные рубцы и сыпь от скотча.

— Пожалуйста… вы должны меня отпустить. Я этого не заслуживаю, что за безумие.

Я делаю глубокий вдох, остро ощущая отсутствующий аромат в затхлом воздухе, пьянящую смесь кокоса и бергамота.

Ее запах.

Аромат в моей лаборатории, когда она была там.

Он пропитал меня.

Поскольку запахи поступают непосредственно в память и эмоциональные центры мозга, даже отсутствие запаха может вызвать эмоциональную реакцию.

Если я в ближайшее время не исправлю наши отношения, боюсь, я полностью забуду запах, и он навсегда останется в подвале хижины с привидениями.

Я надеваю перчатку здоровой рукой и продолжаю затягивать ремни на объекте.

— Боже, нет… — он крепко зажмуривает глаза. — Я не ел два дня. Это бесчеловечно!

Снова это слово, и, как и каждый раз, когда я слышу, как оно произносится, позвонки вдоль моего позвоночника напрягаются.

— Бесчеловечно то, как ты издевался над своим соседом по комнате в колледже, который остался калекой на всю жизнь. Но, — я засовываю каппу обратно ему в рот и закрепляю ее новой полоской скотча, — я не судья и не присяжный.

И если точно повторю процедуру, я не буду его палачом.

Я вылечу этого человека.

Регулятор на аппарате настроен на точное напряжение. Химический состав вводится точно таким же образом. Без анестезии. Каждый отдельный аспект аналогичен процедуре Блейкли.

Я прикрепляю электроды к вискам испытуемого и встречаюсь с его глазами — широко раскрытыми и остекленевшими от страха и легкого смирения. Поверхностный аффект не допускает широкого спектра эмоций, но даже психопат может бояться собственной кончины.

Я поворачиваю переключатель, и его тело напрягается, мышцы сокращаются в припадке. Темная лужа растекается по белой хлопчатобумажной простыне, прикрывающей его нижнюю половину, когда он мочится. Его глаза закатываются к затылку, показывая только налитые кровью белки, когда он брыкается о каталку.