Жестокая фортуна

- Пожалуйста, раскрой меня! - попросил он сиделку и не удивился, что из одежды на нём ничего не осталось. Зато её вполне существенно заменяли повязки и приложенные к самым значительным синякам компрессы с мазями. Некий бандаж, удерживающий нечто мягкое на затылке, ощущался и на голове. - Эк, меня замотали! Словно мумию!

Во время этих весёлых восклицаний и явилось сразу два местных целителя. И сходу забросали пациента кучей вопросов о его самочувствии. Вот только долго тешить их профессиональное самолюбие Менгарец не стал. Сразу потребовал совершенно иного:

- Уважаемые! Пока я тут лежу, совершаются страшные дела, которые будет очень сложно исправить впоследствии. Поэтому срочно позовите ко мне тех, кто вправе решить вопрос с сигнальными кострами. Будь то хоть старшины, хоть господа Сухарь Большой и Кхети Эрст.

- Тебе бы ещё этот денёк и ночь поспать, - попытался навязать своё режим старший из местных знахарей. - Всё-таки ран у тебя...

- Я лучше знаю, как у меня с заживлением! - не совсем вежливо оборвал его пациент. - Так что прошу немедленно позвать сюда, кого следует. Иначе, если я решу встать и выйти, меня никто не остановит!

Целители переглянулись между собой, кивнули головами в знак согласия, развернулись и вышли, нисколько не заглушая своё недовольное бормотание:

- Ну да, такого остановишь!..

- А говорил я тебе, давай ему снотворного больше добавим!

- Да-с! Жаль что я тебя не послушал... Спал бы наш герой ещё сутки, и никаких проблем не создавал!..

Засомневавшись в правильном понимании их кивков, Виктор уточнил у вдовы:

- Позовут? Или мне вставать?

- И они позовут. И старшины сейчас же придут, никуда не денутся! - успокоила она его. После чего воровато оглянулась на закрытую дверь, и пока нет товарки, решила задать пару самых сокровенных для неё вопросов:

- Признавайся, как ты меня узнал?

Пришлось сделать многозначительную паузу, чтобы придумать достойный, а главное могущий звучать как комплимент ответ:

- Ты знаешь, такую страстную и прекрасную женщину можно узнать только по одному голосу и призывному взгляду.

- Скажешь тоже..., - зарделась она от смущения и удовольствия. - Неужели я так на тебя открыто смотрела?

- Ещё как!

- Но если у меня будет ребёнок, мне сопровождать нашу бедняжку в Шулпу?

Понятно, что она говорила о глухонемой красавице, которая посещала арестанта самой первой. И он несколько замялся, не зная как правильно на этот вопрос ответить. Оказалось, что с ним общается весьма и весьма информированная особа:

- Да ты не мнись. Не знаю как твоя вторая партнёрша, но я-то их обеих прекрасно видела и чётко опознала по силуэтам. Так что догадываюсь, что и она стала женщиной и может вскоре иметь ребёнка.

- Э-э-э?.. Ну если так, то признаюсь: пока женщина не родит, её омолаживать или лечить в Шулпе нельзя. А вот после, пусть обязательно совершит путешествие. Ну а ты...

- Ну а я почему-то очень верю, что никуда мне путешествовать не придётся, - женщина счастливо улыбалась, при этом словно прислушиваясь к своему внутреннему миру. - Боюсь, конечно, утверждать окончательно, но что-то во мне изменилось. Ну а после увиденного в твоём исполнении боя, я уже и не сомневаюсь, что именно. У таких героев не бывает сбоев и напрасных попыток.

Захваленный и осыпанный такими восхвалениями мужчина, даже дар речи потерял от смущения, а когда всё-таки собрался как-то ответит, в палату чинно стали входить старшины. Причём в полном составе, и оказалось их не трое, а сразу пятеро. С ними также явился и Сухарь Большой, и Кхети Эрст, и ещё несколько солидных, судя по возрасту и выправке воинов. Правда, вслед прибывшим неслось недовольное ворчание целителей, которые посчитали злостным нарушением врачебных законов, такое скопление здорового люда в одной комнате с пострадавшим. Но на него никто не реагировал.

Старцы уселись на принесённые для них стулья, и прежде чем начать общение, многозначительно уставились на вдову. Причём грозно уставились и повелительно. Мол, сваливай отсюда! Да только та проигнорировала все взгляды, усевшись с другой стороны раненого и деловито поправляя то подтянутое на место одеяло, то край простыни, то подушки. А весь вид её говорил: "Отсюда меня унесут только мёртвой!"

Пришлось дедуганам смириться, и самый старший из них, скрипучим голосом, медленно выговаривая слова, приступил к вступительной речи:

- Виктор Палцени, он же Монах Менгарец! Ты доказал свою лояльность нашему посёлку...

А тому уже такое длинное вступление надоело, и он еле сдерживался, чтобы не скривиться как от лимона. Поэтому постарался радостно улыбнуться и деловито вклинился в скрипучую речь: