Жестокие игры в любовь

В груди снова всколыхнулась тоска, взвыла раненым зверем. Никуда он идти, конечно же, не хотел, но думал, что иначе точно свихнётся, вот и схватился за это приглашение как за соломинку.

— Приду, — пообещал он, и ему казалось, что этим «приду» он отсекает прошлое. Не перечёркивает, но ставит точку в истории своей любви, такой глупой, острой, болезненной и никому не нужной. Ещё бы вытравить тоску, но это дело времени…

Часть вторая

39

Спустя 4,5 года

Летать Мика боялась до обморока, хотя причину своего страха сама объяснить не могла. И это была не просто рядовая предполётная тревога, а настоящая аэрофобия со всеми вытекающими.

Обычно, да почти всегда, Мика предпочитала не истязать себя и окружающих и ездила исключительно поездами. Но только не в этот раз. В этот раз у неё попросту не было выбора. Точнее, времени.

Мать позвонила накануне и сообщила, что бабушку разбил инсульт…

— Как так получилось?! Что с ней? Как она сейчас? — перепугано кричала Мика в трубку, но мать ничего толком не знала.

Ей самой, сказала, утром позвонили соседи. Нашли, мол, в подъезде, вызвали скорую, сообщили ей. А она еле дождалась, когда и в Москве наступит утро, чтобы связаться с Микой.

Первые несколько минут Мика в ужасе бесцельно металась по комнате, не понимая, что делать. Потом усилием воли взяла себя в руки.

Она плохо разбиралась в медицине, но даже её скудных представлений хватало, чтобы понимать — бабушке необходим уход. И это надолго. А ещё знала — от матери там пользы никакой.

Билеты она заказала через интернет. Затем наведалась в головной офис компании, где внештатно работала переводчиком последние полтора года и куда обещали взять официально, когда диплом бакалавра будет на руках. Но теперь пришлось уволиться. Хорошо хоть для внештатников нет такой волокиты, не надо готовить приказы и прочее. Расторгли договор подряда и готово. А зарплату обещали перечислить на карту.

Тем же вечером она вылетела. Наглоталась успокоительных, но всё равно все шесть часов полёта сохраняла видимое спокойствие через силу и молча терпела жуткую тахикардию. Напоминала себе утешительную статистику, если верить которой самолеты — самые безопасный транспорт, но всё равно каждую секунду прислушивалась к звукам механизации, жадно пила воду и промакивала лицо платком.

Выдохнула лишь, когда сели. Но от пережитых впечатлений, наслоившихся на страх за бабушку, всё никак не могла в себя прийти. Её колотило, как от озноба, несмотря на июльскую жару. Ещё и пропустила свой багаж — аккуратный чемодан на колесиках, и пришлось ждать второй круг ленты.

Хорошо хоть разница во времени сыграла на руку. В Москве сейчас была глубокая ночь, а здесь — уже утро. Город просыпался. Так что Мика заскочила домой, впопыхах приняла душ, переоделась и отправилась в больницу.

Ехала и молилась про себя каким ни на есть богам, чтобы бабушка выкарабкалась. И ведь главное, они накануне созванивались. Мика рассказывала ей, как сдала выпускные экзамены, хвасталась отличными оценками, советовалась, стоит ли поступать в магистратуру или вплотную работать. Бабушка убедила её учиться дальше. Так и сказала: «Жду тебя в августе студенткой магистратуры».

Она довольная такая была, энергичная, бодрая. Словом, ничего не предвещало… И это самое страшное — то, что беда приходит внезапно, когда ты плохого не ждёшь, когда ты попросту не готов…

Больница оказалась огромной, с множеством корпусов. И ни вывесок, ни указателей, ни людей, у кого спросить. Мика уйму времени убила, пока нашла нужный корпус, пока пробилась через кордон охранниц, пока добралась до неврологического отделения, потом ещё около получаса ждала лечащего врача.

Врач, пожилой кореец, закончив обход, пригласил её в ординаторскую. Мике понравилось, что он, никуда не заглядывая, сразу понял, о ком речь. Даже назвал бабушку по имени и отчеству. И вообще выглядел неравнодушным.

— Да, Анна Михайловна… — говорил он с еле заметным акцентом. — Поступила к нам позавчера с ишемическим инсультом. Ну, в нашем случае ей повезло, насколько вообще тут может повезти. Помощь была оказана быстро. Всё необходимое лечение она получает. Но вы должны понимать — её жизнь теперь будет совсем другой…

Никаких прогнозов он не давал. Не пугал, но и не обнадёживал, только повторял, что всё теперь зависит от них самих. Строгая диета, полный отказ от курения, режим, лекарства…

— Всё будем делать, я прослежу. Лишь бы она жила!

Врач позволил себе сочувствующую улыбку.

— А почему вообще так случилось? Бабушка была… казалась здоровой.

— Мало ли, — пожал плечами врач, — у вашей бабушки забиты сосуды.

Затем он выписал ей пропуск на посещение, с которым можно было приходить не только в часы приёма и не воевать больше с охраной.

А вот в палату заходить стало вдруг страшно. Страшно найти бабушку другой, изменившейся.