Жестокие намерения (ЛП)

Джексон разражается смехом, падает обратно на пол и хватается за живот, как будто ему больно.

— Он под кайфом, — говорит Ксавьер и подталкивает Джексона, чтобы тот сел, — и мне действительно нужно немного этого дерьма.

— Мы можем сосредоточиться на разговоре, — раздраженно спрашивает Сойер. — Зачем ты нам это рассказываешь?

Я подтягиваю колени к подбородку.

— Во-первых, вы спросили. Во-вторых, ты упомянул, что мы могли бы быть на одной стороне, и оказался прав. Я подумала, что нам пора перестать ходить вокруг да около и выложить карты на стол. — Он кивает, поощряя меня продолжать. — Вы ненавидите моего отца. Я с вами солидарна. Вы хотите откапать на него какой-то компромат. Я тоже жажду этого. Вы пытаетесь получить доступ к его файлам, и мы также потратили на это последние пять месяцев. Ни одна из наших групп не делает достаточно, но, возможно, если мы объединим силы, мы сможем добиться успеха.

— Откуда нам знать, что это не ловушка? — спрашивает Кэм, морщинки беспокойства прорезают его лоб.

— Ты не знаешь. Думаю, тебе просто придется довериться мне.

Мне нравится отвечать его же словами. Он хмурится, мгновенно устанавливая связь.

— Это совсем не обнадеживает.

— Послушай, придурок, — вмешивается Ксавьер. — Эбигейл рискует гораздо больше, чем ты. У тебя есть жирнющий компромат, и ты даже не представляешь насколько сильно она может пострадать из-за него. Этого должно быть достаточно чтобы довериться ей. Она не обязана была все рассказывать тебе, но сделала это.

— Откуда нам знать, что у тебя на нас нет ничего?

— Потому что, я бы уже использовала, если бы у меня было хоть что-то.

— Как ты узнала о бое сегодня вечером? — спрашивает Кэм, глядя на меня сверху вниз.

Я испытываю сильное искушение сказать, что просто совпадение, но пользы от этого не будет. Я знаю, что должна признаться.

— Прошлой ночью я имплантировала отслеживающее устройство на мобильный Сойера, и Ксавьер перехватил твои сообщения.

Взгляд, который Кэм бросает в сторону Сойера, — это не что иное, как чистое зло.

Но Сойер на самом деле улыбается.

Самая большая гребаная улыбка, которую я когда-либо видела, и все его тело сотрясается от смеха, глубокие смешки эхом разносятся по комнате.

— Ух ты. Никто никогда не делал этого со мной. — Говорит он, когда приходит в себя, и со злым умыслом в глазах добавляет. — Я так впечатлен «что готов тебя поцеловать».

— Прошу, попробуй это сделать. — Рычит Кэм.

Джексон и Ксавьер передают друг другу косяк, наблюдая за нами с совершенно разными выражениями.

— Ты слишком легко заводишься, когда дело касается нее, и это большая, бля*ь, проблема, — признается Сойер, и все следы юмора исчезают.

— Почему ты постоянно повторяешь это? — спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другого.

— Потому что это так, — вмешивается Джексон. — Между вами очень горячая химия. И я предлагаю вам тра*аться до посинения, пока не избавитесь от этого.

— Полезен, как всегда, — говорю я с изрядной долей сарказма.

— Пойдем, — произносит Кэм, протягивая руку.

— Что? — бормочу я.

Он закатывает глаза, и это даже выглядит сексуально. Фу. Я потираю напряженное место между бровями.

Теперь я говорю, как Белла Свон, мечтающая об Эдварде Каллене. Он хотел высосать ее кровь, и я думаю, что Кэмден Маршалл высосал бы меня досуха, если бы я позволила ему, так что это довольно подходящее сравнение.

— Я хочу поговорить с тобой. Вот и все. — Я настороженно смотрю на него, неуверенная, разумно ли оставаться с ним наедине, когда я не контролирую свое тело и либидо рядом с ним. — И мне нужно привести себя в порядок. Я не прикоснусь к тебе. Обещаю.

— Иди с ним, — говорит Сойер и бросает на Кэма предупреждающий взгляд. — Ты в безопасности.

Я встаю, но не беру его за руку, следуя за ним из комнаты, вверх по лестнице и в его спальню. Она снова заперта, и я задаюсь вопросом, это просто привычка или они подозрительны по какой-то причине.

Мы заходим внутрь, и он входит в ванную комнату, не произнося ни слова. Я следую за ним и забирая аптечку из его рук.

— Сядь на унитаз, — инструктирую я, и, к удивлению, он подчиняется.

Я мою и вытираю руки, а затем вынимаю принадлежности из аптечки. Я прижимаю стерильную марлю к бутылочке с йодом, а затем осторожно промокаю его губу. Она перестала кровоточить, но покрыта коркой, и я уверена, что до сих пор болит, хотя вы бы не поняли этого по его стоической реакции.

— Предполагаю, что ты привык к этому, — говорю я, тщательно вытирая губу. Он пристально смотрит на меня, но не реагирует на мои слова. — Хорошо.

Я бросаю окровавленную марлю в мусорное ведро, беру еще один кусок и смачиваю йодом. Затем я очищаю область вокруг глаза и опухшую скулу, перед тем, как нежно осмотреть пальцами ушибленную линию подбородка.

— Как долго ты участвуешь в боях? — спрашиваю я, осторожно ощупывая пальцами ушибленную кожу вдоль грудной клетки.

— Некоторое время, — шипя, произносит он, и я убираю руку.

— Прости.

Он берет меня за руку, потирая большим пальцем круги на тыльной стороне запястья.

— Ты не сделала ничего плохого, так что не извиняйся.

— Почему ты дерешься?