Жестокие намерения (ЛП)

Глава 23

Я на мгновение онемела, но быстро обрела дар речи.

— Ты говоришь об Эмме Андерсон? — хмурясь, произношу я, мой взгляд мечется между парнями. — Разве она не покончила с собой?

— Твой отец инсценировал так, чтобы это выглядело как самоубийство.

— Откуда ты знаешь?

Не то чтобы я оспаривала, что Дорогой папочка достаточно чудовищен, чтобы сделать что-то подобное, но даже для него это кажется слишком.

— Тетя, о которой ты упоминала наверху. Это Женевьева? — спрашивает Кэм, и я киваю. — Она знала моего отца со времен школы Райдвилл, и попросила о встрече незадолго до смерти. По ее словам, твоя мать считала, что Майкл убил Эмму. — Он с трудом сглатывает, его кадык подпрыгивает в горле. — Очевидно, у твоей мамы были доказательства, подтверждающие это, но она умерла, прежде чем смогла их использовать.

— Какие доказательства? — в замешательстве произнесла я.

С бешено колотящимся сердцем в груди, я задаюсь вопросом, не по этой ли причине отец убил маму. Другая возможность заключается в том, что тетя Женевьева потеряла контроль над разумом в преддверии смерти. Но, на самом деле, я не верю в это. Она казалась в здравом уме. Если бы это был любой другой мужчина и в любом другом месте, я бы с большим подозрением отнеслась к заявлениям тети на смертном одре. Сказать мне, что мой отец убил мою мать, и сказать отцу Кэма, что он убил его сестру, кажется слишком случайным совпадением.

Но интуиция подсказывает мне, что это правда.

И что мы, возможно, наконец-то, чего-то добьемся.

— Она нашла рецепт на лекарство, которое использовали, чтобы покончить с ма… ее жизнью. Его выписал врач твоего отца, а не семейный врач Эммы Андерсон, который лечил ее всю жизнь. И у нее были доказательства, что Херст заплатил за это.

Он сжимает костяшки пальцев так сильно, что кожа становится белой, и на его челюсти постоянно подергивается мышца. Он неподвижно сидит в кресле, как будто каждая косточка и сухожилие в его теле туго натянуты.

— И где это доказательство сейчас?

— Оно у твоего отца, — спокойно отвечает Сойер.

— И из-за этого он убил маму, — делаю вывод я, ссутулившись в кресле, как будто попутный ветер сбил мои паруса. Я думала, он убил ее из-за плана сбежать. А может быть, и по этой причине тоже.

— Ты знала? — спрашивает Кэм.

— Когда мы с Дрю стали старше, мы заподозрили, что он что-то сделал, потому что оба помним, как плакали под одеялом, в ужасе, когда были маленькими, слушая мамины крики, когда он бил ее. Он приходил в ярость по малейшему поводу, и в этом всегда была виновата мама. — Странный всхлип срывается с моих губ, и я закрываю глаза, чтобы прогнать воспоминания. — Но только когда тетя Женевьева сказала мне, что, по ее мнению, отец подстроил автомобильную аварию, я начала все больше думать об этом.

— А как насчет твоего брата? — спрашивает Джексон. — Что он думает обо всем этом?

Я проглатываю комок в горле.

— Дрю тоже ненавидит отца, но… он хочет взять на себя семейный бизнес, и знает, что отец должен быть на его стороне, так что…

Я не могу сформулировать это, поэтому перестаю говорить.

— Он счастлив притвориться, что этого никогда не было, — рычит Кэм, смотря на меня почерневшим от гнева взглядом.

Я не хочу жаловаться на брата, когда его здесь нет, чтобы защитить себя. Мы достаточно ссорились из-за этого на протяжении многих лет, и я не собираюсь обсуждать это с группой парней, которым не доверяю, поэтому игнорирую предположение Кэма и сжимаю руку Ксавьера под столом.

— Мы с Ксавьером пытались доказать причастность отца, но все улики указывают, что это был несчастный случай.

— Потому что твой отец подкупил местные власти, — говорит Кэм. — Они все у него в кармане, и вы не можете доверять ни одной из обнаруженных вами бумаг. Все это сфабриковано. Точно так же, как сообщения о самоубийстве моей тети.

Он почти задыхается от слов, и я протягиваю руку, чтобы взять его. Он переводит взгляд на колено, где моя рука лежит поверх его, и делает глубокий вдох. Когда он поднимает голову, выражение чистой ненависти на его лице приводит меня в замешательство. Я быстро убираю руку, но отказываюсь отступать от горячего взгляда.

— Ты винишь меня в поступках моего отца? Так вот почему ты меня ненавидишь?

— Я презираю в тебе все. Мне не нужны предосудительные поступки твоего отца, чтобы убедить меня в этом.

Сильная боль пронзает мою грудь, но он не получает последнего слова.

— Ты думаешь, что знаешь меня, но это не так. Ты ничего обо мне не знаешь!

Он вскакивает, стул с грохотом падает на кафельный пол.

— Я знаю, что ты ни в чем не нуждалась в своей жизни! — кричит он. — Ты росла в этом жутком особняке, любой твоей прихоти потакали, и ты купалась в деньгах. Ты и твой брат игнорируете все, что сделал твой отец. Все, что вы делаете! Посещаете модные ужины, ходите на балет и спектакли, притворяетесь, что не монстры, маскирующиеся под претенциозных придурков!

Слюна вылетает у него изо рта, и все его тело готово к атаке.

— Пошел ты, — я вскакиваю со своего места. — Я не останусь здесь, чтобы со мной так разговаривали.