Жестокие намерения

— Ты рассказала ему о том, что сделал его отец? Он обеспокоен?

Я понимаю, что во время разговора забыла, что у меня есть от нее секрет.

— Да. Он спросил о моей первой неделе в M & M, и я упомянула, что его отец был немного похожим на хищника. — Мне следовало этого ожидать. Через несколько дней после того, как мне исполнилось шестнадцать, он начал отпускать сомнительные комментарии на кухне перед школой. Моя мама посмеялась над ними, но кое-что из того, что он сказал, засело в глубине моего сознания, и прокручивалось снова и снова, когда я пыталась заснуть ночью. Он также все лето пытался подловить меня в бикини. Я знала о его сомнительном поведении; просто думала, что он будет скрывать это на рабочем месте.

— Ну, а Ксавьер может что-нибудь сделать с Малкольмом? — спрашивает Кристин. — Я знаю, что просить его о помощи означает, по сути, обменять одно зло на другое, но, по крайней мере, Ксавьер не женат на твоей матери. — От последней части она вздрагивает. — Ты можешь себе это представить? — Спрашивает она после короткой паузы. — Заниматься сексом с кем-то, у кого был секс с твоей мамой?

Я едва могу представить себе секс. Одна ночь с Ксавьером едва ли пробила брешь в моей застенчивости перед близостью.

— Ну, может быть, если бы этот человек был похож на Никколо, — неловко шучу я.

На этот раз Кристин бьет меня. Ее пальцы ударяют меня по плечу в шутливом предостережении.

— Это не смешно, Кей, — говорит она с тяжелым вздохом. — Ты знаешь, что Никколо… — Кристин замолкает, подыскивая слово, которое вертится у нее на кончике языка.

— Защитник? — Предлагаю я.

— Да! — В ее тоне наполовину волнение, наполовину отчаяние. — Иногда мне кажется, что он такой, потому что у моей матери не было другого выбора, кроме как оставить меня с ним. Но иногда… не знаю. — Брови Кристин образуют линию, изогнутую вниз к переносице. — Такое ощущение, что он делает это, чтобы… ну, — она краснеет, — ухаживать за мной.

Я заливаюсь смехом и переворачиваюсь на бок лицом к Кристин. Она выглядит так, словно пытается сдержать улыбку.

— Ухаживать за тобой? Крис, это такой старомодный термин.

— Я знаю, — говорит она со стоном, — но его семья старомодна. Ты же знаешь. Все итальянские семьи такие.

Мама Кристин не была настолько погружена в итальянскую культуру, как пытается представить ее дочь. Она увела своего первого мужа у сестры в ночь перед их свадьбой, а потом он ушел, когда Кристин было десять. Она вышла замуж за Никколо не столько из чувства долга перед семьей, сколько потому, что думала, что горячий молодой итальянский жеребец заполнит пустоту, которую оставил ее сбежавший муж.

— В любом случае, это безумие, — продолжает Кристин. — И, вероятно, это не то, что он делает. — Ее щеки начинают покрываться румянцем.

Мы с Кристин были лучшими подругами сколько я себя помню. Мы обычно делились закусками на игровой площадке и обсуждали, какие мальчики нам бы понравились, если бы у них не было вшей. Я не могу вспомнить время, когда нам приходилось осторожничать друг с другом, но что-то в этом разговоре кажется напряженным — словно мы обе пытаемся сохранить секреты, которыми отчаянно хотим поделиться.

— Ты хочешь, чтобы он ухаживал за тобой? — Я говорю себе, что если она согласится, если признается, что тоска по Никколо в ее голосе что-то значит, я расскажу ей все о Ксавьере. Мы лучшие подруги, у нас нет секретов.

Кристин перекатывается на спину, ее глаза бегают по комнате, когда она нервно постукивает пальцами. Каждые несколько секунд я ловлю ее взгляд и чувствую, что она собирается что-то сказать, но потом быстро отводит глаза. Наконец, после нескольких долгих мгновений, она говорит:

— Он мой отчим, Кей. — И ее тон говорит о том, что мой вопрос безумен.

Но иногда довериться кому-то, даже тому, кому ты доверял всю свою жизнь, означает сделать смелый шаг. У всех нас есть секреты, темные мысли и моменты, о которых мы клянемся никогда никому не рассказывать.

— У меня был секс с Ксавьером. — Но иногда нужно дать голос теням — это единственный способ впустить свет.

Как только слова слетают с моих губ, я жалею, что не могу взять их обратно. Меня подташнивает, когда я вижу, как глаза Кристин расширяются, а рот открывается от шока. Я вижу, как она лихорадочно соображает, пытаясь переварить то, что я сказала.

— Кей, — наконец произносит она, ее голос едва громче шепота. — Ты серьезно?

Я киваю, чувствуя себя смущенной и незащищенной. И как будто мне не следовало говорить ей об этом, потому что кто признается кому бы то ни было, что у него был секс со сводным братом?

— Это была ошибка, — быстро говорю я. — Я не хотела, чтобы это произошло.

Кристин долго смотрит на меня, прежде чем спросить:

— Ты сожалеешь об этом?

Я думаю об этом, а затем отвечаю честно.

— Нет. — Я сожалею о многих вещах, например, о том, что позволила Ксавьеру разрушить мои планы в тот вечер и обманом заставить меня играть в его дурацкую игру в прятки, но я не жалею о том, как все закончилось.