Жестокие романтики против кровавых гегемонов

В общем, Сталину в 1926 году было нелегко: с одной стороны — внизу, в массах прогрессировали антиеврейские настроения, а рядом торжествующие гегемоны со своими планами, претензиями и обвинениями.

Тогда, в 1926 г., Троцкий вопрос о возросшем антисемитизме поднял даже на Политбюро. Сталин в ответ якобы стал успокаивать «массы» — опубликовал заявление, что ЦК борется против Троцкого, Зиновьева и Каменева не потому, что они евреи, а потому что оппозиционеры.

Хорошим доказательством отсутствия антисемитских настроений у Сталина и наличия у него симпатий к евреям было его благожелательное отношение к строительству Израиля в Крыму. Интересно отметить, что, ещё не построив в Крыму Израиль, — лидеры сионизма очередной раз успешно расширяли его территорию. «11 февраля (1926 г.) была создана комиссия под председательством Калинина, по предоставлению которого 18 марта Политбюро приняло постановление, ключевое положение которого гласило: «1. Держать курс на возможность организации автономной еврейской единицы при благоприятных результатах переселения».

В последующих пунктах говорилось о передаче евреям для сельскохозяйственного использования свободных земель в Джанкойском районе и Евпаторийском уезде Крыма и Приазовских плавней между Кубанью и Азовским морем, а также изыскания для этих целей подходящих территорий на Алтае и Северном Кавказе (в Новороссийском округе).

30 июля (1926 г.) был принят закон, переводивший северокрымские земельные угодья в фонд Всероссийского переселенческого комитета» — отметил в своей книге Г. Костырченко.

Эта исключительная привилегия одному «избранному» народу являлась также поводом для антисемитских настроений не только среди «масс», но и среди партийцев.

В это время в СССР хорошо жилось не только сионистам, евреям у власти и евреям-нэпманам, но и даже путешествующим по планете евреям. Например, славный еврейский поэт Перец Давидович Маркиш в этот период пытался издать свои стихи в Риме, Варшаве, Берлине и в других свободных от антисемитизма городах и странах — и никто и нигде не хотел издавать его стихи на идише. Но Маркиш был ещё тот Перец, смекнул и приехал в 1926 году в СССР к Сталину — и за государственные деньги издал в СССР на своём идиш всё что хотел, понятно — это же не Ганин и не Гумилев. Захваченная и оккупированная Российская империя, а теперь СССР, — было для многих евреев самым благоприятным местом жизни. Наплыв евреев в столицы: в Москву, Ленинград и Одессу в те времена был даже намного большим, чем после «перестройки» и расстрела здания Думы — после 1993 года, и даже после 2008 года — после снятия виз для переезжающих из Израиля в Россию.

В марте 1926 года Троцкий писал Бухарину: «Мыслимое ли это дело, чтобы в нашей партии, в Москве, в рабочих коллективах, безнаказанно велась злостная антисемитская пропаганда?» И это на фоне обширных мероприятий — разъяснительных лекций, семинаров по толерантности, которые уже не первый год проводили Лурье-Ларин и Губельман-Ярославский.

В то время даже стократ запуганные остатки русской интеллигенции осмелились возмущаться, например, в 1926 году на митинге по еврейскому вопросу в Московской консерватории(!) выступил профессор Ю.В. Ключников: «Уже Февральская революция (1917) установила равноправие всех граждан России, в том числе и евреев. Создалось определённое несоответствие между количественным составом (евреев) в Союзе и теми местами, которые в городах временно евреи заняли. Мы здесь в своём городе, а к нам приезжают и стесняют нас. Когда русские видят, как русские же женщины, старики и дети мёрзнут по 9-11 часов на улице, мокнут под дождём над лотком Моссельпрома, и когда они видят эти сравнительно тёплые (крытые еврейские) ларьки с хлебом и колбасой, у них появляется ощущение недовольства.

Страшно нарушена пропорция и в государственном строительстве и в практической жизни в других областях. Если бы в Москве не было бы жилищного кризиса — масса людей теснится в помещении, где нельзя совершенно жить, и в то же время вы видите, как люди приезжают из других частей страны и занимают жилую площадь. Это приезжие евреи. Растёт национальное недовольство и национальная сторожкость, настороженность других наций».

Знаменитый профессор В.И. Вернадский в 1927 г. писал в письме: «Москва — местами Бердичев; сила еврейства ужасающа — а антисемитизм (и в коммунистических кругах. — В.) растёт неудержимо».

Это недовольство зафиксировал в своей книге и Г. Костырченко: «Недовольство «еврейским засильем» в ключевых общественно-политических институциях страны широко распространилось не только в социальных низах, но и в определенных (прежде всего «почвеннических») кругах старой интеллектуально-культурной элиты, ратовавшей за «сохранение национального лица России».

Интересно обратить внимание — какое вычурное объяснение дал современный страстный юдофил Г. Костырченко антисемитизму того периода в «социальных низах»: