Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны

«Люди, которые приехали несколькими днями раньше, отодвинулись назад, чтобы дать место вновь прибывшим, и молча смотрели на них. Вскоре платформа наполнилась возгласами разочарования, когда новички поняли, как их обманули или они обманулись. Они стояли группами, стиснув в руках свои пожитки, или сидели на них. Их волосы были спутаны, сами они грязны от глубоко въевшейся сажи. У детей гноящиеся раны, и они постоянно чесались с видимым удовольствием. Небритые старики с покрасневшими глазами похожи на наркоманов, которые ничего не чувствуют, не слышат и не видят. Несомненно, если бы половину из этих людей спросили, зачем они приехали, пополнив ряды людей, выселенных из Берлина, они не смогли бы ответить».

Увидев своими глазами десятки похожих сцен на станциях по всей Германии, английские и американские наблюдатели начали убеждать свои правительства что-то с этим делать. Американский политический советник в Германии Роберт Мерфи написал в Госдепартамент, что Америке «следует четко обозначить свою позицию, выраженную в Потсдамском соглашении», и донести ее до правительств Польши и Чехословакии. «На память приходят другие недавние массовые депортации, которые ужаснули мир, – написал он. – Те массовые депортации, проводимые нацистами, стали нравственной основой, на которой мы начали войну и которая придала сил нашему делу… Чрезвычайно прискорбно, если мы будем причастны к методам, осуждаемым нами же».

Государственный департамент проинструктировал своих дипломатических работников выразить полякам недовольство, но американский и английский послы в Варшаве воспротивились таким призывам, не хотели выглядеть «прогермански настроенными». В то время они находились под нажимом со стороны коммунистов, которые получали немалую выгоду, клеймя западные правительства «фашистами». Каким бы жестоким это ни казалось, английские и американские дипломаты не хотели усиливать этот образ, выступая в защиту немецких беженцев, – они полагали, что любые жалобы вряд ли будут приняты во внимание.

Более эффективным шагом стала отправка в Штеттин в начале 1946 г. групп английских медиков, которые должны были контролировать подготовку поездов, и в первую очередь не допускать в них больных людей и детей без сопровождения. Когда к концу года температура упала ниже нуля, западные военные власти сумели убедить чешское и польское правительства отменить часть поездов. Тем самым они не допустили повторения некоторых худших сценариев, имевших место прошлой зимой. Международный комитет Красного Креста тоже добился некоторого успеха в отсрочке депортаций, когда температура воздуха упала ниже приемлемого уровня в январе 1947 г. Но ситуация в целом по-настоящему улучшилась, потому что со временем по обеим сторонам границы были разработаны более действенные схемы. Были построены приличные транзитные лагеря и лагеря для беженцев, отремонтированы железнодорожные пути, а в вагонах установлено отопление. Поляки стали лучше организовывать перевозку большого количества людей за более короткие сроки, а русские, американцы и англичане наладили прием и расселение беженцев сразу же по прибытии на их сторону.

Все, чего «Большая тройка» попросила в Потсдаме, – временное прекращение депортаций, необходимое властям обеих сторон для принятия действенных организационных мер. Большинство трагедий произошло именно ввиду отсутствия договоренностей. Горя нетерпением избавиться от своих меньшинств – немцев, поляки и чехи, проводившие депортации, были просто не заинтересованы в последствиях своих действий. В результате неизвестное число немецких беженцев – безусловно, многие тысячи – погибли в самых убогих условиях, какие только можно себе представить.

«ДОМОЙ» В РЕЙХ

Статистические данные, связанные с выдворением немцев в 1945–1949 гг., не поддаются воображению. Гораздо большее их количество прибыло с территорий, расположенных к востоку от Одера и Нейсе, которые теперь относились к новой Польше, – почти 7 миллионов, если верить цифрам правительства Германии. Почти еще 3 миллиона были вывезены из Чехословакии, и более 1,8 миллиона из других стран, что в общем итоге составило 11 миллионов 730 тысяч беженцев.

Каждая из зон Германии справлялась с массовым наплывом людей по-своему. Вероятно, хуже всего обстояло в советской зоне, поскольку на ее территории города были почти полностью разрушены во время войны, все ценное, в качестве военных репараций Советам, вывозилось. Поток беженцев после войны шел главным образом из новой Польши, но также и из Чехословакии. К концу ноября 1945 г. их численность составляла уже миллион человек, которые пытались как-то жить, дезориентированные и практически брошенные. В течение четырех лет после окончания войны в этой зоне поселились по крайней мере 3,2 миллиона беженцев, а возможно, даже 4,3 миллиона. Еще около 3 миллионов остановились там временно, прежде чем отправиться в другие части Германии.