Жестокое эхо войны

Отбежав от городка на приличное расстояние, перешли на шаг. По такой темноте немудрено налететь на овраг и переломать себе ноги. Ночка выдалась темной, но фонарей не запалишь – немчура приметит, откроет огонь.

Первую пару километров протопали по-над оврагами в быстром темпе. Автомобильного движения на петлявшей рядом грунтовке не было, и разведчики чувствовали себя в безопасности. Дальше пришлось сбавить скорость – не привыкший к подобным марш-броскам Сорокин натер ноги, стал прихрамывать. Каждая последующая сотня метров давалась ему все труднее и труднее.

– Я бы еще понял, если бы фрицы его разули, – шепотом возмущался старшина. – В сапогах же идет! В своих родных сапогах! Как в них можно сбить ноги?

Чтобы не пришлось потом нести связиста на руках, Сашка приказал остановиться и организовать короткий привал.

Сорокин присел на траву, стянул сапоги, под которыми оказались тонкие носки.

– Между штабных палаток, товарищ майор, в таком недоразумении порхать нужно, – проворчал старшина, роясь в своем вещмешке. – А по немецким тылам лучше ходить вот в этом.

Запасливый и хозяйственный Петренко достал из своего вещмешка пару новых портянок и протянул их связисту.

– Не забыли, как мотать-то?

– Помню.

– Вот и мотайте. А носочки свои в овражек забросьте. Они при долгой ходьбе по влажной стопе сползают и в комок сбиваются. Ходить потом никак невозможно…

Едва Сорокин справился с одной портянкой, как один из разведчиков подал сигнал тревоги. Со стороны Зволеня по грунтовке ехали немцы.

– Целая колонна чешет! – присвистнул старшина. – Поспешайте, товарищ майор! Тикать нам надо…

Колонна состояла из грузовиков, бронеавтомобилей и мотоциклов. Всего мимо нырнувших в овраг разведчиков промчалось не менее двадцати единиц различной техники.

– Куда же их понесло-то посреди ночи? – недоумевал Петренко.

– По нашу душу, старшина. По нашу, – вздохнул Васильков.

– Как это «по нашу»?! А чего же они мимо-то?

– Скоро увидишь…

В правоте ротного старшина убедился довольно скоро, когда позади в ночной мгле появились десятки светящихся точек, растянувшихся на добрый километр.

– Цепью, что ли, идут?

– Верно мыслишь. Прочесывают овраги и прилегающую к ним пойму, – пояснил Васильков. – А у Вислы будут встречать те, что проехали мимо нас на грузовиках и мотоциклах. Мы же оттуда пришли за майором, значит, туда и вернемся. Вот они и перекрывают нам путь назад.

Старшина дважды кашлянул в кулак. Он всегда начинал подкашливать, когда волновался.

– Так что же… Как же нам, Александр Иванович?..

– Есть у меня один запасной маршрут. Видишь, справа редкие огоньки деревеньки?

– Ага, вижу. Как называется деревенька?

– Как-то по-польски, язык сломаешь. Давай в лидеры и держи курс на нее. А я помогу майору…

Заняв привычные места в походном строе, разведчики перебрались через овраг и исчезли в темноте в направлении неизвестной деревни.

* * *

Сделав десятикилометровый крюк и обойдя стороной поджидавших их фрицев, разведгруппа вернулась в расположение к своим. Вернулась вовремя, успев до восхода солнца проскочить широкую нейтральную полосу.

Вымотались, здорово устали. Но всех переполняла радость, что не понесли потерь, выполнили поставленную задачу по спасению майора, да еще и доставили в штаб немецкую планшетку со свежим приказом.

Самым счастливым выглядел Сорокин, не чаявший уже вырваться из немецкого плена. Он радовался, как мальчишка. Позабыв об усталости и в кровь стертых ногах, обнял каждого разведчика и долго тряс руку Василькову, восхищаясь его сноровкой.

А потом появились два офицера и старшина из военной контрразведки.

Пока командир разведроты составлял по их приказу письменный отчет о рейде в немецкий тыл, начальник связи дивизии давал устные показания.

– …немцы допросили меня всего однажды, – сбивчиво рассказывал он.

– Почему однажды? Вы же провели в плену двое суток, – невозмутимо чеканил вопросы майор из Смерша.

– Полагаю, в их штабе не оказалось того, кто владеет русским языком. Должно быть, они ожидали переводчика.

– Вас допрашивали через переводчика?

– Да, он прибыл утром следующего дня. Какой-то младший офицер лет двадцати пяти. Полковник спрашивал, а он переводил. Но я им ничего не сказал! Ни слова о частотах и временных интервалах для связи! Я прикидывался контуженым, глухим, заикался и нарочно тянул время.

– Зачем вы тянули время?

– Ну-у, мало ли… – стушевался Сорокин, подбирая правильные слова. – Надеялся, что меня вызволят свои. И видите, как вышло. Не зря, получается, надеялся.

– Где ваши документы, награды, погоны? – монотонно интересовался контрразведчик.

Начальник связи громко вздохнул:

– Отобрали, сволочи. Подорвали гранатами мой «Виллис», налетели… Я когда в себя пришел, ничего уж при мне не было. Даже фуражки…

Через полчаса сотрудники военной контрразведки забрали письменный отчет Василькова, посадили в свой автомобиль майора Сорокина и укатили в штаб армии…

Глава тринадцатая

Московская область; июль 1945 года