Жиган

За что он должен ее осуждать? За то, что она никогда не любила его? Не отвечала взаимностью на его чувства? С какой стати она обязана была делать это? А теперь?

Что теперь? Она давно уже взрослая женщина и может поступать так, как хочет.

Ерунда какая-то, бессмыслица. Зачем вообще нужен был этот разговор?

Жиган, выпив фужер шампанского, заказал у бармена еще одну бутылку.

Наконец Лена вернулась. Глаза ее странно блестели, щеки были покрыты пятнами румянца, походка была, пожалуй, слишком энергичной.

Она села за столик, небрежно бросила рядом с собой сумочку. Жигану сразу же бросилось в глаза ее излишне возбужденное состояние. Догадка начала перерастать в уверенность, когда она достала из тонкой бело-голубой пачки длинную сигарету с белым фильтром и игриво помахала ею в воздухе.

— Угостите даму спичкой.

«Она что — ширнулась?» — подумал Жиган, доставая из кармана зажигалку и чиркая кремнем.

Лена прикурила, затянулась, выпустила изо рта струйку голубого дыма, потом многозначительно повертела в руке пустой бокал.

— Ты совсем за мной не ухаживаешь,

Костя.

Он разлил по бокалам искрящееся шампанское и молча пригубил.

— Я слышала, что у тебя недавно умерла мама.

Тяжело вздохнув, он кивнул.

— Давай выпьем за нее… и за мою маму тоже.

— А что с ней?

— Она тоже умерла. Так что мы оба с тобой сироты.

Жиган вспомнил мать Лены. Это была веселая, энергичная, пышущая здоровьем женщина, и Жиган даже не мог представить, что ее настигнет смерть.

— Как это произошло?

— Ее сбило машиной, — Лена всхлипнула. — Какой-то огромный грузовик. Шофер удрал, как последняя сволочь. Она лежала на улице, истекая кровью. Врачи уже ничего не смогли сделать. Ты даже представить себе не можешь, что я пережила.

— Почему же?

— Нет, не можешь! — нервно воскликнула она. — Я тогда только-только развелась с мужем. Он не оставил мне ни копейки денег. Тоже сволочь… Ты не представляешь, Костя, каким он оказался негодяем.

— Ты любила его?

— Любила? Это не то слово. Я была от него без памяти. Перспективный такой, красавец офицерик… — Лицо ее скривилось в гримасе отвращения. — Генеральский сынок. Сейчас, наверное, на повышение пошел.

— Почему вы развелись?

— Он бил меня, понимаешь? Бил! Я всегда боялась боли и не могла переносить ее.

— Твои родители знали об этом?

— Нет, я никому ничего не говорила. Ты же знаешь меня, я никогда не жалуюсь. Он не хотел меня отпускать. Конечно, в нашем офицерском городке я была самой красивой. Ты знаешь, что такое офицерские жены?

— Видел.

— Это завистливые толстые уродины. Ему было вполне достаточно хвастаться мной. Мне пришлось угробить целый год, чтобы избавиться от него. Я шлялась по судам, платила адвокатам и в результате осталась ни с чем. Слава Богу, что у нас не было детей. Потом я вернулась сюда, и мы стали жить вдвоем с мамой.

— Как же отец?

— Они развелись несколько лет назад. Он уехал в Москву. Работал во внешнеторговом объединении. Сейчас в командировке в Мозамбике.

— Как ты познакомилась с Пантелеем?

— Случайно. Я сидела в кафе. Какие-то подонки начали приставать ко мне, а он заметил это и так шикнул на них, что они потом еще долго извинялись. Это было до смерти мамы. Мы встречались пару раз. Он угощал меня шампанским, возил в лес на шашлыки и никогда не приставал. Потом, когда мне понадобились деньги на похороны, он дал, ничего не попросив взамен. Он вообще все организовал.

Она нервно курила одну сигарету за другой, постоянно отпивала шампанское из бокала. Глаза ее постепенно стали тускнеть, и, прервав свой рассказ на полуслове, она снова выскочила из-за стола.

— Я сейчас вернусь.

После короткого раздумья Жиган направился за ней. В вестибюле лениво покуривал Лось.

— Где она? — спросил Жиган.

— Кто? Девчонка твоя? Где ж ей быть? Там. — Он показал на деревянную дверь с крупной надписью «Ж».

— Никого сюда не пускай.

— Понял, командир.

Жиган резко рванул на себя дверь и вошел в женский туалет. Лена стояла, низко наклонившись над умывальником, и, зажав пальцем одну ноздрю, другой втягивала рассыпанный на небольшом кусочке бумаги белый порошок.

— Что ты делаешь? — вскричал он. Она вздрогнула, резко выпрямилась и стала трясущейся рукой вытирать нос.

— Костя, ты? Почему?..

— Что ты делаешь? — повторил он, качая головой.

— Это… я не виновата…

Он подошел к умывальнику, окунул мизинец в порошок, понюхал его. Никакого запаха.

Лена с ужасом следила за его действиями. Он помазал порошком десны. Спустя несколько мгновений десны онемели. Так он и думал — кокаин.

— Где ты взяла это дерьмо?

— Меня… — заикающимся голосом сказала она, — меня угостили.

— Кто угостил? Пантелей?

— Да! — возбужденно выкрикнула она. — Это он меня угостил! Ты это хотел узнать? Пожалуйста! И вообще, оставь меня в покое, дай выйти!

Схватив сумочку, она порывалась убежать, но Жиган остановил ее, преградив дорогу.

— Погоди, мы еще не договорили.

— А что ты еще хочешь знать? Тебе и так все ясно. Ты же у нас хороший, правильный! А я плохая! Я потаскуха и наркоманка! Вот пойди и поищи себе другую! Их знаешь сколько здесь по вечерам?

Он с силой тряхнул ее за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.

— Успокойся, слышишь?