Жил-был я

— Сереж, — продолжила она тем же загадочным тоном. — А какие у нас отношения?

Я пожал плечами.

— Дружеские, Тонь, — ответил я. На всякий случай закрепил: — Мы друзья.

— Да-а, друзья… — протянула она как-то невесело.

Затем после некоторой паузы сказала:

— Ты для меня сегодня так много сделал.

Я почувствовал себя неловко, и даже некоторое количество вина в организме не справилось с этим.

— Так для этого друзья и нужны, — сказал я и натянул улыбку.

Взгляд Тони блуждал по моему лицу. Знакомый такой взгляд.

Я поднялся с табуретки, сказал:

— Выйду покурю, с твоего позволения.

Соседка неуверенно качнула головой.

— Курить вредно, — сказала она.

Я понимающе покивал и вышел на балкон, торопливо закурил и попытался собраться с мыслями.

Так. Нас пытаются вовлечь во что-то очень подозрительное. Что нам делать? Голлум не знает.

Не будь балдой, девушка явно настроена на романтический вечер. Наши действия? Идем в бой? Или тактично сводим все на нет?

Ты в своем уме — в день рождения?!

Но мы же просто друзья.

После бутылки вина, помноженных на открытую симпатию? Ага… конечно.

Как же нам быть?

Голлум не знает. Ты сам ее пригласил. Теперь и думай.

Я выпустил дым, стряхнул пепел и взглянул на город. Город вздыхал, словно огромный черный корабль с множеством пробоин желтых точек-окон. Внизу, в темноте кто-то смеялся. По дорожкам, в свете уличных фонарей маятником брел нетрезвый мужик. Сверху соседи на повышенных тонах выясняли отношения.

Так. Надо что-то делать. Если мы переспим, дружбе, скорее всего, конец.

Я погасил окурок в пепельнице, немного постоял, дыша прохладным воздухом, а затем пошел обратно.

Тоня сидела с бокалом руке. Увидев меня, она призывно вытянула руку и похлопала по столешнице.

— Садись, Сереж, садись.

Я сел. У меня в бокале тоже немного оставалось.

— Тонь, может хватит вина? Бабушка будет не в восторге.

— Все нормально, я сказала, что задержусь у подруги.

Ага. Отлично…

— Хочу поднять тост за тебя, — сказала девушка важно. — За такого друга как ты, Сережа. Ты очень хороший человек, прекрасный товарищ. Столько для меня сделал. Кому-то с тобой повезет. Спасибо тебе за все.

Мы свели бокалы. Тоня отпила основательно, я сделал лишь глоток.

Мы некоторое время сидели молча, затем я поднялся, и принялся убирать со стола. Тоня неуверенно встала и взялась помогать. На ее лице вновь мелькнула знакомая застенчивость.

Я сгрузил остатки колбасы и сыра в одно блюдце, поставил в холодильник. Взял бокалы, слил остатки вина и поставил в раковину.

На секунду мы с Тоней оказались радом. Взгляды встретились.

Она сделала шаг ближе, осторожно положила руки на плечи и потянулась ко мне губами.

Голлум?!!

Но было поздно. Мы поцеловались. Сладкие, чуть терпкие, от вина губы Тони, заставляли отвечать снова и снова.

Мои руки оказались у нее на талии, я прижал ее к себе. Но все же, в какой-то момент отстранился. Взглянул в полыхавшее краской лицо Тони, в полные трепета глаза.

— Тонь, — выдавил я. — Нам лучше не…

— Глупый, — мягко сказала она и вновь прильнула к моим губам.

Мы целовались долго, а затем плавно оказались в гостевой, служившей мне спальней, и упали на разложенный диван.

Я старался, правда…

Тоня оказалась сверху, отбросила очки в сторону, рассыпала волосы по плечам. Она страстно меня поцеловала, затем сняла с себя верхнюю одежду, расстегнула лифчик и прижалась ко мне.

— Я хочу стать девушкой, — жарко прошептала она мне на ухо.

— Что?.. — просипел я глупо.

— Сделай меня девушкой, Сереж.

Здравствуй клин. Добрый вечер, как поживаете?

Я привстал на локтях и уставился на Тоню. В скудном мягком свете из кухни я видел ее соблазнительные очертания, полные груди. Она кокетливо провела руками по моей груди и склонила голову.

— В смысле? — выдавил я, хотя все и так предельно ясно.

— В самом прямом, — тихонько сказала она и пьяненько хохотнула. Руки плясали по груди, шее, зовуще ласкали.

Я сглотнул ком в горле. Отстранился и сел на кровати.

Так. Спокойно.

— Тонь, я… я…

А что я, кстати? Блин…

Я заглянул в ее лицо, пытаясь в сумраке прочесть взгляд.

— Так нельзя, Тонь.

Теперь на некоторое время замешкалась она.

— Почему? — удивилась девушка. — Хочу сделать это с тобой.

Я осторожно отстранил Тоню, выбрался из соблазнительных пут ее бедер, и сел на кровати. Тяжело вздохнул и отер руками лицо.

Да что ж такое-то…

А почему, кстати, «так нельзя», Серег? Ну правда? Так все делают. За счастье. А ты как обычно.

— Это должно быть по-другому, — глухо ответил я не то себе, не то разочарованной Тоне.

— Как «по-другому»? — Голос ее дрогнул.

Думай, балда, думай.

Но мысли предательски ускользали, и я сказал, что было на сердце.

— По любви, мне кажется. — Я перевел на нее взгляд. Да, та еще ситуация. — Между людьми должны быть чувства, — говорил я. — Глубокие. Это особый момент. И… и должен случиться по любви. Наверное, так.

— Но ты мне нравишься, — с легкой обидой сказала она.

— Ты мне тоже, Тоня. Ты очень хорошая, красивая, умная. Ты замечательная, но между нами нет чего-то большего. Ты же сама чувствуешь и все понимаешь.