Жил-был я

Хлопает тяжелая металлическая дверь подъезда. Я сажусь на лавочку, глубоко вдыхаю и медленно выпускаю воздух.

Ромка бережно берет фигурку улитки, кладет в контейнер, затворяет крышку, и возвращает в рюкзак.

— А я секрет знаю, — хвалится Ромка тихонечко и, медленно, со зловещим звуком, застегивает молнию ранца. Изувер растет.

Меня будто ледяной водой окатывает. Только не очередной секрет. Пожалуйста.

Гляжу на Ромку. Мелкий хитро лыбится, щурится под козырьком кепки.

Он заговорщицки наклоняется ко мне.

— Тонька в тебя втюбрилась, — шепчет малой на ухо, быстро отстраняется, как от прокаженного, и давится смехом. Даже ладошкой рот закрывает. Я краснею. Натурально.

Глупо, непонимающе смотрю на соседского мальчишку.

— Баб Люда маме сказала, по секрету. А я услышал. — Ромка опять заливается.

Баб Люда — это бабушка Тони, с которой она живет.

Офигенно. Еще один секрет. Что дальше?

Но что дальше, узнать мне не суждено. Тетя Нина заканчивает беседу с соседкой, берет небольшой пакет с продуктами и идет к нам. Она здоровается со мной и строго велит Ромке идти домой. Мы прощаемся, я остаюсь один.

Закуриваю. Допиваю пиво. Съедаю непонятную сосиску в холодном тесте.

Время от времени мимо проходят соседи, киваю, на автомате здороваюсь. Думаю.

Что за день такой, а?

Когда в пачке остается две сигареты, а на улице уже темнеет, я поднимаюсь. Задница изрядно затекла. Потягиваюсь, подхватываю сумку, набрасываю на плечо. Боковым зрением отмечаю, как со стороны мусорных баков ко мне решительно движется человек без определенного места жительства. Одет он в драный синий пиджак, мешковатые тертые джинсы не по размеру и сбитые пузатые ботинки. Причем разные.

— Молодой человек, не будет закурить? — хрипло спрашивает бездомный. Лицо небритое, одутловатое, грубое и темное от пьянства. Но глаза добрые.

Достаю пачку с оставшимися двумя сигаретами, одну достаю себе, вторую с пачкой отдаю бездомному. Он сноровисто выуживает сигарету, зачем-то сует пачку в карман пиджака. Я прикуриваю сам, затем даю огня ему.

— Спасибо, — говорит бомж, глубоко и с удовольствием затягиваясь. Но уходить не торопится, косится на меня и смачно тянет курево. Стоим, молчим, курим.

— Хочешь совет? — вдруг спрашивает бомж. Я перевожу на него взгляд. Он делает внушительную едкую затяжку, и с видом мудреца пускает дым по ветру. Обожаю уличных философов. Пожимаю плечами.

— Не ссы, — выдает он, и выразительно смотрит на меня. — Понял?

— Понял, — отвечаю. Бездомный важно кивает, подмигивает, разворачивается и, попыхивая сигаретой, направляется в сторону мусорных баков.

Хороший совет. На все случаи жизни.

— Не ссу, — шепчу я, выбрасываю окурок в урну, и открываю двери подъезда.

Игорь

Вечер субботы не предвещал. В продуктовом магазине у дома, я взял «Бердычевского» пива, пачку сухариков и чипсов, после уполз в свою берлогу и улегся с ноутбуком на кровать. Смотрел сериалы, гонял игрушки, сидел в социальных сетях и предавался всяческому сибаритству. Чудесно отдыхал, в общем.

Пока на столе не тренькнул телефон. Я нехотя отодвинул ноутбук, стряхнул крошки чипсов с футболки, слез с кровати и взял мобильник. Звонил Игорь.

Об Игоре стоит немного рассказать. Жил он в нашем доме, в первом подъезде. Щуплый, в очках, всегда хорошо одетый, аккуратно подстриженный, манерный и приветливый парень. Работал Игорь дизайнером в крупной веб-студии. Видел я его редко. Игоря не особенно жаловали в нашем дворе. С ним мало кто общался, некоторые даже не здоровались. Случилось это после того, как жильцы узнали, что он гей. Каким образом его личная жизнь стала гласной — история умалчивает, но есть, что есть.

Мое отношение к нему было ровным. Нормальным. Люди есть разные, и, если человек такой, какой есть — что ж поделать, осуждать его не за что. Гомофобом я не был, но и популяризацию нетрадиционных отношений не воспринимал.

После некоторой паузы, я снял трубку.

— Алло?

— Привет, Сереж, — услышал я мягкий голос Игоря. — Слушай, такое дело, мне тут комп надо новый собрать. Нужна консультация. Может, выйдем по пивку, поговорим?

Я невольно покосился на ополовиненную литровую бутыль и почесал пузо.

— Ну, в принципе, можно, — протянул я.

— Супер, — обрадовался Игорь. — Тогда, минут через пятнадцать?

— Ага.

— Окей, давай.

— Давай…

С улиточной скоростью я оделся, и вышел из квартиры.

На улице уже вечерело, опускались сумерки. Это самое приятное время дня — жара отступила, воздух посвежел. На лавочках у подъездов, как положено, переговаривались бабушки, на детской площадке, под присмотром родителей, играли дети. Шумные компании молодежи сновали между домами.

Глухо лязгнула дверь, и я увидел выходящего из своего подъезда Игоря. Он вскинул руку и двинулся навстречу. Бабушки на лавочке притихли, зашушукались, провожая его недобрым взглядом. Меня они тоже удостоили внимания.

Игорь был в розовой футболке, зауженных джинсах и ярких кедах.

— Привет, — он протянул руку, мы обменялись рукопожатиями и двинули по тротуару к магазину.