Жил-был я

— Понятно, — кивает директор. — Я к чему веду. Дела у нас не особо, скажу прямо. А тут еще и деньги пропали. — При этих словах я напрягаюсь. Спина моментально мокнет, тенниска липнет холодной тряпкой. Валерьяныч, между тем, продолжает: — У нас возможны перестановки, перетасовки… в общем, ты понял.

Ага. Сокращение называется.

— Мне нужны надежные люди. Понимаешь?

Я понимаю, болванчиком киваю.

— Ты заинтересован работать здесь дальше? — спрашивает Валерьяныч и молчит.

Сглатываю ком в горле. А действительно, я заинтересован? Менеджером всю жизнь компы продавать перспектива не ахти. Само собой, хочется двигаться вперед.

— Меня работа пока устраивает, — говорю осторожно. Руки сцеплены перед собой, пальцы сжаты. — Конечно, хотелось бы продвижения, развития. — Я коротко гляжу Аркадию Валерьянычу в лицо. На нем не читается ничего. Каменная маска.

— Если проще, — басит он и медленно идет к столу. Садится и упирается в меня тяжёлым взглядом. — Ты готов к трудностям? К проблемам? — Тон у него заговорщицкий, завлекающий.

Но слово «проблемы» в устах Валерьяныча звучит совершенно не увлекательно.

По спине текут ручьи, змеятся за пояс под брюки. На лбу собираются капли пота. Я, наверное, похудею килограмм на пять, после этого разговора.

Многозначительные вопросы. Понимай как хочешь. А учитывая, что по слухам, подозреваемый номер один — я…

— Вы это к чему, Аркадий Велерьяныч? — спрашиваю. Брутальные черты бывшего МВД-шника чуть смягчаются, он едва улыбается краешком губ. Редкое явление.

— К дождю, Кравченко, — говорит шеф и улыбается чуть шире. — Ладно, ясно, — вздыхает он и откидывается на спинку кресла. — Иди работай, еще поговорим как-нибудь.

Киваю, встаю и плетусь к спасительной двери.

— Сереж, — окликивает начальник, когда я уже тяну руку к отполированной его жертвами ручке двери.

— Да? — оборачиваюсь.

— Ты, может, что-то слышал, видел, знаешь? — Валерьяныч хитро щурится, всматриваясь в меня. Как кобра.

— Да ничего такого, вроде, — отвечаю.

— Ну да, ну да, — бубнит он, потирая выдающийся подбородок. — Говорили мне, камеры повесь, теперь вот майся. Ну ничего, крысу мы найдем, — зловеще добавляет он. — Найдем.

Он мечет в меня напоследок подозрительный, предупреждающий и еще невесть какой взгляд. Ощущения еще те.

— Ступай, Сереж, не задерживаю, — и он вновь принимается за бумаги перед собой.

Я выхожу из кабинета, закрываю за собой дверь, делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю. В офисе привычная суматоха и возня. Вытираю пот со лба ладонью и двигаю к своему рабочему месту.

Жопа кругом. Одна жопа.

Тоня

В среду иду себе домой от остановки. Закурил сигаретку, напряжение рабочего дня потихоньку отступает, впереди вечер, отдых. Хромаю неспеша, дымлю, никого не трогаю, и под шлепки сумки о задницу размышляю об ужине. Яичницу с макаронами сварганить или пельмени сварить?

Шагаю, терзаюсь мыслями о насущном, как вдруг слышу знакомый голос. Приятный, мягкий голос Тони.

— Сереж, — слышу позади. Оборачиваюсь.

На встречу, мимо уставших людей, спешит Тоня. Она одета в синюю шифоновую блузку, голубенькие брюки и в тон бирюзовые чешки. Каштановые волосы собраны в хвост, на щеках румянец. Хм.

— Привет, — улыбается мне запыхавшаяся соседка. В руках у нее пластиковая папка, на плече коричневая сумочка. Я подмечаю сколько у нее на левом запястье забавных цветастых браслетов.

— Привет, — тоже улыбаюсь. Тоня поправляет очки, и улыбка ее тает. Она пристально рассматривает меня. Ах, да. Боевые ранения.

— Слышала, вы с Игорем подрались.

Я хмыкаю, решаю пошутить, обыграть слова.

— Ну, мы с Игорем не дрались, мы друзья. А вот нас отметили чуток, да.

Тоня мой глупый юмор оценивает и мило улыбается. У нее очень забавные ямочки на щеках от улыбки. Она прижимает обеими руками папку к себе, и мы неторопливо идем. Сигарету, кстати, я выбросил.

— Ну да, — смеется Тоня, и тут же переводит на меня взгляд. — Валера тот еще задира.

О, уже известно с кем мы скрестили кулаки. Новости разлетаются быстро.

— Я бы использовал другое слово, — чуть кривлюсь. — Но да, Валера еще тот задира.

Тоня некоторое время молчит, смотрит перед собой, мы идем по узкой тротуарной дорожке и сворачиваем к нам во дворы. Откуда-то вкусно пахнет жареным луком.

— Но ты молодец, — вдруг сообщает Тоня чуть тише. И вновь переводит на меня взгляд. В светлых голубых глазах не просто похвала. И мне становится не по себе. И вдобавок тут же вспоминаются Ромкины слова. Вспотевшую спину холодным языком лизнул ветер. Бедная моя спина. Я сегодня точно вес прилично сброшу.

— Заступиться за друга — это поступок, — хвалит Тоня. А я иду и краснею. Меня редко кто хвалит. Мама иногда. И то по праздникам. Но то, что я «заступился за друга» удивляет. Оказывается, и такие подробности всплыли. Как только не перекрутили, будто мы с Игорем пара?

— Но я понимаю, — вздыхает Тоня. Грустно вздыхает.

— Что именно? — интересуюсь.

Тоня смущается, на щеках вспыхивает румянец.

— Ну, ваши отношения… с Игорем… Нет, я не осуждаю, это сейчас нормально…

Перехвалил я наш народ.