Жил-был народ…

Но возможно, никакого подготовительного периода у вас нет: вот жили вы в стране и никого не трогали, а страну эту – или её часть – захватили враги. Или, как это в настоящее время сплошь и рядом происходит на Ближнем и Среднем Востоке, пришли к вам демократические и цивилизованные оккупанты, которые искренне хотят построить у вас демократическое цивилизованное общество. И первым делом для того чтобы сделать из вашей диктатуры демократию, свергают местного диктатора – уж какой он у вас есть. Тут важно выждать, когда настанет перерыв между боями за взятие столицы (её возьмут) и разгулом партизанской деятельности, и бежать из страны, пока не поздно. То есть танки оккупационного корпуса уже прошли, а убивать и грабить на дорогах всех подряд ещё не начали. Такой короткий растерянный перерыв перед началом войны всех против всех…

Пример йезидов, христиан, мандейцев и всех прочих меньшинств Ирака, судьба Ливии и Сирии говорят именно об этом. И если кто-либо из читателей надеется, что именно в его стране ничего подобного не произойдёт, – надеется он зря. Югославия или Украина были государствами по-европейски провинциальными, ничего подобного там никто не ожидал. Как и в Грузии, в которой Абхазия была почтенной курортной зоной, а Южная Осетия – патриархальной деревенской окраиной. Да и в советской Средней Азии. Чёрт его знает, на какие грабли ещё наступит «мировое сообщество», пока евроатлантическая демократия, на бессмысленной и безудержной экспансии которой, как на дрожжах, вскипают конфликты, наконец-то успокоится и перестанет экспериментировать с тем, что отцы-командиры из Вашингтона и Брюсселя полагают целебной микстурой, хотя применение их рецептов на практике показывает, что это чистый яд.

Всё вышесказанное звучит не слишком оптимистично. Но сама тема оптимизма не предполагает. Вопрос: что делать, если никуда бежать вы не успели и неожиданно для себя и окружающих оказались в глубоком тылу. То есть кругом новая власть со своими новыми постановлениями, из которых следует, что нет у неё другой заботы, кроме необходимости извести враждебные элементы. В числе которых вы обнаруживаете категории, под которые подпадаете полностью или частично. И нужно понять, как действовать в данной ситуации. Опыт войны показывает, что попадало в эту ситуацию огромное количество людей. Кто-то не мог оставить больных или старых родственников. Кто-то из живших в сельской местности переживал за скотину, которую с собой не возьмёшь и бросить не бросишь. Включая кур в курятнике, которые на скотину не тянули, но в хозяйстве занимали не последнее место. И так далее.

Опять же, возвращаясь к опыту Великой Отечественной войны, вспомним, что масса людей, особенно на Украине, не ушла в эвакуацию именно потому, что наступавшей стороной были немцы. О которых с Первой мировой и Гражданской войн сохранились, в том числе у евреев, куда лучшие воспоминания, чем об украинских погромных бандах или поляках. Да и о российской царской армии или белых. Поскольку были у кайзеровской армии те же недостатки, что у любой другой, но дисциплина у неё была не в пример всем прочим, и гражданское население она без особой причины не обижала. Достаточно почитать раннего Ремарка и сравнить его с описывавшим ту же войну Шолоховым. Тем более что местечковые евреи с их идишем более или менее способны были объясниться с немцами, которые их с грехом пополам понимали.

Добрый знакомый автора, израильский учёный, переводчик и литератор Велвл Чернин, по совместительству замечательный идишский поэт и один из лучших в мире знатоков и ценителей этого языка, рассказывал, как он в своих путешествиях по Германии в качестве эксперимента разговаривал с местными жителями на идиш. Никто и глазом не моргнул: в их представлении он был, понятно, какой-то деревенщиной из Б-гом забытого медвежьего угла вроде Южного Тироля или баварской провинции, но не более того. И опознать в нём еврея, говорящего на еврейском языке, не смог никто. Напротив – очень удивлялись и отказывались верить. Так что воспоминания о Первой мировой и тех старых немцах во Вторую мировую сыграли с еврейским населением оккупированных областей дурную шутку. Поскольку немцы-то были уже другие. Новые…

Что до выживания – вопрос состоял в том, похожи были внешне евреи на типичных, соответствующих стереотипу еврейской внешности евреев, или нет. Успевали уйти туда, где их никто не знал, и выправить себе чистые документы без признаков фамилий и имён, выдававших их происхождение, или нет. Был в населённом пункте, где они жили, стукач-доброволец, или обходилось без этого (редко, но бывало и такое). Удавалось попасть на доброжелательного старосту, немецкого коменданта, не одобрявшего охоты за евреями, или командира воинской части, который смотрел на наличие подозрительных этнических элементов в районе дислокации его подразделений сквозь пальцы, или нет. И всё это всегда было следствием сочетания непредсказуемых случайностей.