Жил-был раз, жил-был два

В альбоме Давида Эскиме он видел фотографию женского бедра с родимым пятном в форме лошадиной головы. Разве можно вообразить, что это простое совпадение? Каким бы невероятным это ни казалось, но у Давида Эскиме в какой-то момент был перед глазами труп девушки, исчезнувшей в Орлеане в 2011 году, – Матильды Лурмель. Обустраивая одну из своих замогильных мизансцен, он уложил ее на оцинкованный стол, и новый снимок пополнил его альбом, набитый другой жутью того же рода.

Габриэль с трудом выпрямился. Представил себе, как Давид Эскиме склоняется над телом Матильды, чтобы обессмертить часть ее анатомического строения. Что делал ее труп в его коллекции? Похоронил ли он его потом? Или сжег?

Он не осмелился продолжить свою мысль и бросился обратно за руль машины. Пожирать асфальт на полной скорости. Давить на газ, чтобы не сдохнуть от тоски, чтобы стремиться хоть к какой-то цели. Он снова подумал о Жозиане Лурмель, о ее умоляющем голосе, о ее семье и навсегда разрушенной жизни. Больше некого любить, не во что верить, не за что зацепиться. Ей оставалось только ждать телефонного звонка, который никогда не раздастся. «Не знаю, что хуже: оставаться в плену у прошлого или потерять память», – сказала она. Габриэль не желал закончить, как она. Что угодно, только не это.

Он набрал номер Поля, несмотря на все инструкции, попал на автоответчик, оставил всего два слова: «Позвони мне».

Около трех часов дня перед ним одним махом возник Лилль, словно бетонная волна, обрушившаяся на его ветровое стекло. Зажатые между вокзалами торговые башни, изломанные линии перегруженных машинами дорог, гудки со всех сторон. Этот регион Габриэлю был практически незнаком. Мать перебралась на север, следуя за отцом, еще в те времена, когда они с Коринной только-только обосновались в Сагасе. Судя по всему, он поселился здесь после развода, но при виде столицы Фландрии не почувствовал ничего, кроме полной пустоты.

Квартал Ваземм. Взрыв красок. Вывески китайских ресторанов, запахи кебабов, маленькие кафе, втиснутые между двумя магазинчиками по продаже мобильников или двумя бакалеями. На лотках рынка под тентами громоздились груды овощей, какой-то тип с металлическим лязгом рубил мясо длинным мачете. Люди перекликались, моторы машин рокотали, создавая постоянный фоновый шум. Габриэль был чужим в этом водовороте, где смешивались желтые, серые, черные и белые лица, но сказал себе, что если бы он пожелал остаться незамеченным, то и сам выбрал бы подобное место.

Он отыскал место для парковки, вылез со спортивной сумкой в руках и двинулся вверх по улице. Взгляды каких-то бурно дискутирующих типов остановились на нем, пожилая дама с корзинкой мотнула подбородком в знак приветствия. Руководствуясь указаниями мобильника, Габриэль шел, чувствуя и чужую агрессию, и наблюдение. Знал ли он этих людей? Говорил ли уже с ними?

По-прежнему не получив никаких известий от Поля, он вошел в подъезд довольно обветшалого дома и вставил один из ключей на связке во входную дверь. Сработало. Судя по адресу, которым снабдил его бывший коллега, он жил в квартире 23. Он проверил почтовый ящик с соответствующим номером и вздрогнул, когда прочел на белом прямоугольнике: «Уолтер Гаффин». Внутри – куча рекламных листовок, которые он тут же отправил в мусорное ведро. Поднялся на второй этаж, с опаской подошел к своей двери. Как ни странно, у него было ощущение, будто он вламывается в личную жизнь незнакомца.

Вставил в замочную скважину второй ключ. Тот прекрасно подошел, но провернулся как-то странно. Минут пять он провозился с язычком, но в конце концов сумел открыть дверь. Когда он увидел, что творится внутри, то понял, откуда взялись эти сложности.

Его обворовали.

46

В квартире все было перевернуто вверх дном. Ящики валялись на полу, диванные подушки раскиданы, стол перевернут. Ошеломленный Габриэль прошел в спальню. Тот же бардак. Двухкомнатная квартира была разгромлена, но телевизор остался на месте, как и музыкальный центр, и компьютер в углу. Значит, речь не шла о классическом ограблении. Тот или те, кто устроил весь этот хаос, искали нечто конкретное.

Габриэль сел на кроватную сетку и сжал ключ, висевший у него на шее. Потом извлек из кармана личный дневник дочери, молча полистал покоробившиеся страницы. От терпкой насыщенности рисунков у него закипела кровь. Он снова задержался на задачах с лабиринтами, которые Жюли пыталась решить, на изображении двойного монстра, так называемого ксифопага. Снова увидел Жюли и Матильду, пойманных в ловушку зеркального отражения в глубине мрачной пещеры. И он сам, на волосок от того, чтобы их коснуться. Не в силах помочь им. Все это было непостижимо, безумно.

Внезапно он вскочил и со всей силы метнул радиобудильник в стену. И издал долгий крик. В следующую долю секунды ему захотелось выброситься в окно. Так было бы куда проще. Поставить точку раз и навсегда, а не бороться с мельницами. Он принялся расхаживать, в ярости на себя самого и на свой рассудок, который украл у него двенадцать лет жизни и отказывался возвращать.