Жил-был раз, жил-был два

Когда кризис миновал, он подождал, пока уймется бешеный ритм сердца, и задумался. О вызове копов не было и речи: вряд ли те окажутся такими сговорчивыми, как Поль, если узнают о фальшивых документах. И потом, как объяснить весь ад последних дней, не загремев в каталажку или в дурдом? Придется разбираться самому.

Он более тщательно обследовал все вокруг. Его жилище было маленьким, на круг максимум тридцать квадратных метров. Никаких декоративных штучек, никаких личных предметов, строгий минимум. Без сомнения, он снял жилье вместе с меблировкой. Он привел себя в порядок, бросил взгляд на пачку сигарет и бутылки с алкоголем – виски и ром, – которые были уже основательно початы, собрал бумаги. Ничего особенного, счета на имя Гаффина, но, к сожалению, ни следа его удостоверений личности. Включил компьютер. Габриэль перепробовал множество паролей – безрезультатно. Полагаться на удачу больше не имело смысла. Как и его память, содержимое жесткого диска останется недоступным.

Он отправился на крохотную кухню, открыл холодильник. Взял упаковку ветчины, посмотрел на даты на баночках йогурта. Ничего просроченного. Все указывало на то, что он действительно жил здесь в дни, предшествующие поездке в Сагас. Когда в его квартиру нанесли визит? До или после смерти Ванды Гершвиц?

Шкаф в спальне тоже бесцеремонно обшарили. Он начал раскладывать содержимое и обнаружил женские вещи. Кружевное белье, шелковую бело-розовую пижаму. Уловил запах духов. Ванда была здесь, она спала в этой постели.

Не без удовлетворения он отрыл однотонную синюю майку, антрацитовую водолазку, чистые трусы и носки, прежде чем направиться в ванную. Следы женского присутствия обнаружились и там – две зубные щетки в стаканчике, шампунь для окрашенных волос. Он жил с женщиной, которая разрушила его жизнь. Он с трудом мог представить, с каким чувством прижимал ее к себе. Наверняка полное ощущение, что вальсируешь с дьяволом.

Он помылся, не отрывая взгляда от зеркала. На черепе начали прорастать короткие седые волосы, щетина вокруг губ пробивалась во все стороны, придавая ему вид уголовника. Он взял бритву, пену и сбрил бороденку, обнажив глубокую морщину на подбородке, похожую на удар клинка.

Это был он. Габриэль Москато пятидесяти пяти лет. Это был точно он.

Провел пальцем по худому заострившемуся лицу, различил в глубине глаз промельк того человека, кем был всегда: отца, готового свернуть горы. Он никогда не бросит поиски. Он сделает все, чтобы добраться до истины, найти того или тех, кто причинил зло Жюли. Наверняка это те же, кто разгромил его квартиру, скоты, бросившие тело на берегу Арва и сделавшие все, чтобы свалить убийство на него. Он подумал о Давиде Эскиме, его фотографиях, палиндромах на стене станции. Как определить место каждой детали в этой головоломке?

Он подошел к окну, осторожно отодвинул занавеску и оглядел улицу, машины, проходивших мимо людей, каждый из которых держал свою судьбу в собственных руках. А он, среди этого коловращения, затерянный в тумане исчезнувшей памяти, неспособный вырваться из собственного кошмара, решил сражаться до конца.

Он не знал, куда это его приведет, но сейчас был уверен в одном: его поиски на севере должны начаться у матери.

47

Похоронное бюро Эскиме располагалось между маленьким кафе и сапожной мастерской на улице, идущей вдоль кладбища Сагаса. Это было длинное каменное здание, на первом этаже которого находилась с одной стороны мастерская по обработке мрамора, а с другой – траурный зал. Давид Эскиме мог входить и выходить из дома через черный вход, не показываясь в коммерческой части.

Поль достал связку ключей, извлеченную из кармана жертвы. Подобрав нужный ключ, он открыл входную дверь и поднялся по ступеням вместе с молодым Брюне – остальная команда продолжала обыскивать шале. Попросил одного из служащих подождать внизу, чтобы потом задать ему несколько вопросов.

Очередной ключ со связки обеспечил доступ в квартиру на втором этаже. Это было старое холостяцкое жилище со скрипучим полом, старомодными обоями на стенах и простой мебелью из массивного дерева, такой внушительной, что оставалось загадкой, как ее умудрились сюда втащить. Давид Эскиме не прилагал особых стараний, обустраивая свое жилье после смерти отца.

Поль обвел взглядом гостиную, но книжных полок не обнаружил. Направился в коридор, прошел мимо ванной. Первая спальня была превращена в кабинет. На стене в большой рамке висели фотографии: его родители, совсем молодой Давид, потом снимки с ним и Луизой на берегу реки или на загородной прогулке. Жандарм сжал зубы. По всей видимости, Эскиме ничего компрометирующего здесь не держал и сделал все, чтобы Луиза не раскрыла тайной стороны его жизни.

Он взял цифровой фотоаппарат, лежавший рядом с компьютером. Отличная модель, высококачественный «Canon». Просмотрел снимки на карте памяти: никакие открытия его там тоже не ожидали. Эскиме стер свои ужасы.

Поль повернулся к подчиненному:

– Компьютер, фотоаппарат, мобильник – пакуй все. Надо будет проверить жесткие диски.