Читаем Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ) полностью

Сконфуженно кивая и понимая, что за последний год от приступов тоски и безысходности действительно накупила слишком много ненужных мелочей, я вдруг ухватилась за мысль о том, что в выходные дни перевозка багажа с вокзалов не осуществляется, а значит… Мои глаза заблестели неожиданной радостью — значит, я могла остаться еще на несколько дней, до средины недели, чтобы оформить контейнерную перевозку.

Неизвестно, почему меня так обрадовала эта идея и зачем нужны были эти дни, которые все равно не могли ничего изменить… Или могли? Я раздраженно сжала пальцами виски, стараясь отогнать подальше сомнения, которые успели порядком поднадоесть.

Но Марку мое предложение абсолютно не понравилось — он не планировал тратить на дорогу еще и следующие выходные. Я понимала, что не имею права настаивать на своем — в отличие от меня, свободной от рабочих обязательств и жестких графиков, он не мог так легко распоряжаться своим временем. И для него было бы гораздо лучше, если следующие суббота и воскресенье выдадутся спокойными и расслабленными, но… Это вечное «но», как маленькая болезненная заноза, которую я никак не могла найти и выдернуть, продолжало ныть, отвлекать, и не давало сосредоточиться на том, что я должна делать.

Нужно было просто поменьше обращать на нее внимания. В конце концов, это обычная нервозность перед новым стартом, вполне естественные сомнения и страх. У всех так бывает. Абсолютно у всех.

Но в воскресенье все стало еще хуже — мое волнение было таким сильным, что я не могла его скрыть, как ни старалась. У меня все валилось из рук, я беспричинно то плакала, то смеялась и Марк, придумавший накануне, как решить нашу проблему с непредусмотренным багажом, снова начал беспокоиться и даже колебаться относительно сегодняшнего переезда.

Но тут уже я не желала ничего менять, и со смехом, который ему все больше не нравился, убеждала наконец, разрубить этот последний узел — уехать, не откладывая ничего на завтра, послезавтра или неделю вперед. Меня охватила лихорадочная готовность к переменам, которых я так боялась, но теперь желала только одного — чтобы они побыстрее произошли, не оставив нам ни одной возможности свернуть назад или передумать.

Было восемь часов утра, я сидела на полу посреди разбросанной горы вещей, из которой мы снова пытались отобрать что-то лишнее и окончательно упаковать в коробки, половина из которых отправлялась в багажник и на заднее сидение нашей машины, а половину Марк собирался отвезти на вокзал для переправки на междугородном такси. Таким образом, проблема была почти решена — наши вещи дожидались бы нас в камере хранения, где их должен был оставить водитель по прибытии, и все, что требовалось сейчас — это отвезти багаж к месту отправки, взвесить, застраховать и оформить заказ. Связываться с частными перевозчиками, которые могли подъехать к самому подъезду, несклонный к доверию Марк отказывался, но и оставлять меня одну ему с каждой секундой хотелось все меньше.

— Да ну что ты говоришь такое, Марк, почему ты вообще беспокоишься? Неужели ты не понимаешь, что я просто… Мне просто… Нет, ну ты же знаешь, как тяжело я переживаю переезды! Вспомни, что творилось в день моего отъезда в университет, из дома твоих родителей — и ничего, как-то все прошло, пережила же… Как-то у меня все получилось… — и я снова почувствовала, что по щекам текут слезы.

Кто бы мог предположить тогда, что все мои смелые планы и творческие устремления закончатся таким вот поспешным бегством. Хотя, почему же бегством? Ну, что за глупые мысли? Я возвращаюсь в город нашего детства, где уже была счастлива и снова обязательно буду. Ведь никто же не отнимает у меня свободу или возможность заниматься тем, чем захочу. Наоборот, это прекрасный шанс открыть в себе что-то новое, научиться делать то, чего никогда не делала. Никакой это не конец, это всего лишь начало!

— Это всего лишь начало, Марк. И я совершенно, ни капельки ни о чем не жалею, — глотая слезы, продолжала уверять его я, пока он, присев рядом на корточки, смотрел на меня глазами полными не то сопереживания, не то страха — за нас и за то будущее, к которому он так неуклонно вел нас обоих.

— Мне все это не нравится, Алеша. Совсем не нравится. То, что ты делаешь и говоришь… Я чувствую себя каким-то душегубом, который силой везет тебя в тюрьму. Послушай, я не хочу, чтобы все это происходило… так. Что-то изменилось за время моего отсутствия? Если тебе есть, что сказать — скажи, как есть, перестань бегать от себя самой. Я приму любое твое решение, но теперь я просто-напросто не понимаю, какое оно. Что происходит с тобой сейчас? Объясни мне!

Слишком много простых и ясных вопросов, на которые я никак не могла дать ответов — с каждым днем они звучали все чаще и чаще. И тем больше я злилась сам на себя из-за того, что могу лишь глупо молчать в ответ.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже