Жила-была одна семья

Вот Саша, например, собирает кукол. Нет, Ира вовсе ничего не имела против, но у всякой коллекции, по ее разумению, должно быть строго определенное место. По мнению остальных домочадцев, таковое, конечно, имелось. Куклы не валялись беспорядочно по всей квартире, а лежали на кровати, сидели и стояли на полках, висели на люстре, болтались на занавесках, и исключительно в Сашиной комнате. Если бы не одно «но». Не было ни Сашиной комнаты, ни Ириной. Была комната девочек. И Ире уже много лет приходилось мириться с подобным соседством. А уж когда сестра сама научилась этому мастерству, и коллекция стала пополняться практически еженедельно, Ира твердо решила, что никогда и ни за что не будет ничего собирать в своем доме, а для украшения стен будет использовать исключительно обои. Ну можно, конечно, повесить бра или, на худой конец, парочку фотографий, но никаких постеров, репродукций, статуэток и миниатюр. Ее гнездышко ничем не должно напоминать склад ненужных вещей. В ее квартире каждая вещь будет функциональной. А сама квартира станет отличаться от тех загроможденных, сдавливающих отсутствием свободного пространства домов, в которых Ире приходилось бывать.

Стены в квартире Самата девушка прежде не рассматривала, но память услужливо подсказывала, что пустотами они не зияли. Прежде Ира не стала бы заострять внимание на мелочах, украшающих обои, но теперь, не зная, с чего начать свой несанкционированный осмотр, все же скользнула взглядом по вещам, отражающимся в зеркале поверх ее головы. Хотела пробежаться мимоходом — не получилось. Первая же странность заставила глаза притормозить, задержаться на металлическом кувшине с длинным носом, ручкой и крышкой. «Зачем в прихожей кувшин?» Впрочем, этот вопрос вполне можно было адресовать не только сосуду для воды, но и другим предметам, которые неожиданно приковали к себе ее внимание: тканевая картина с вышитым непонятным узором, несколько полотенец, по неизвестной причине приколотых к стене, какие-то матерчатые украшения, которые на стенах почему-то смотрелись не менее органично, чем в шкатулке или на шее какой-нибудь модницы. Все эти вещи объединяла — она вдруг это поняла — принадлежность к определенной национальной культуре. Они были не просто старыми или ветхими, они хранили историю. Ира не могла знать наверняка, но интуитивно почувствовала, что каждый предмет находился на своем месте и служил напоминанием о том или ином событии в жизни семьи или, возможно, о каком-то человеке.

Позже она узнала от Самата, что кувшин, называемый кумганом, первым встречал гостей дома, дабы всякий входящий мог оставить (смыть с себя) все плохое, случайно принесенное в квартиру, еще в коридоре. Конечно, на самом деле сосуд никогда не снимался с полки, но его присутствие должно было напоминать и хозяевам и гостям о том, что в это жилище принято входить с чистыми руками и с чистыми помыслами. Витиеватый узор именовался шамаилем и представлял собой графическое изображение мечети. Обычно на татарских шамаилях арабской вязью рисуют религиозный текст. Рисунок в доме Самата сообщал о том, что его обитатели не являлись яростными приверженцами мусульманских обычаев и традиций, но хранили память о своих предках и чтили национальную культуру. Полотенца когда-то вышивала его бабушка. Одно из них она преподнесла жениху после сватовства, а второе в день свадьбы. Эти собственноручно кропотливо расшитые кусочки ткани должны были не только продемонстрировать трудолюбие молодой жены и ее любовь к рукоделию. Полотенце становилось символом прочной связи жениха с невестой и служило своеобразным оберегом тепла, уюта, взаимопонимания и любви. Про украшения Самат объяснить не смог. Возможно, они как раз и были теми милыми вещицами, которые не несут никакой функции. Но обо всем этом она узнала позже, а пока…

Пока подробности оформления интерьера этой квартиры оставались для нее загадочными. И тайн, хранимых предметами, которые она так внимательно рассматривала, она пока не знала. Но чувствовала интуитивно, что в их расположении не было хаоса, тут царил порядок, ощущалась абсолютная строгость и выверенность расстановки вещей.

Ире вспомнился дом грузинской бабушки, где самой большой провинностью всегда считалась неосторожность в обращении с бесценными реликвиями, доставшимися в наследство от предков.