Жилец

Несколько дней меня никто не беспокоил, но я чувствовала, что готовится жестокая расправа со мной. Катька, а особенно Мавпа озлоблены, и в любой момент может наступить развязка. Я понимала, что, отказавшись лечь в Катькину кровать, пошла против ее воли и тем самым подорвала ее авторитет, а тут еще Мавпа…

Все время до неизбежной экзекуции я была начеку, спала, как говорится, вполглаза и это в совокупности с токсикозом сильно действовало на мое самочувствие. Я не представляла, как это произойдет, единственное желание — чтобы она наступила скорее. И день расплаты наступил. Было седьмое ноября — красный день календаря. В колонии, как и везде, торжественно отмечали этот праздник, днем нам прочли лекцию о революции и ее непреходящем значении для трудящихся всего мира, а вечером был устроен силами колонистов праздничный концерт, в завершение нам перенесли отбой на час раньше. Я плохо себя чувствовала, знобило, легла в постель и быстро заснула. Проснулась от сильного удара по спине, а потом удары посыпались один за другим. Я лежала, прижатая к кровати одеялом, несколько человек его за углы натягивали на мне, и все попытки освободиться были безуспешными. Я поняла и прекратила всякие движения, это заметили нападающие и замерли, даже Мавпа перестала бить своей дубинкой. Воспользовавшись паузой, я вырвала из рук угол одеяла и выскользнула в проем между кроватями, мне нужно было скорее попасть на середину комнаты, там драться было бы гораздо удобнее, но не тут-то было. Оказывается, Катька не участвовала в избиении, она сидела на втором ярусе и следила за происходящим, а когда я почти выскочила из проема, обрушилась на меня сверху. Под ее тяжестью я упала и тут подоспели остальные, но ненадолго. Катька крикнула: «Я сама!» и уже в одиночку продолжала бить меня ногами, не давая подняться. Била по чем попало, но старалась угодить в живот. Лицо ее исказилось от злости и удовольствия.

С шумом распахнулась дверь, в комнату ворвались охранники и ударами дубинок загнали нападающих в угол. Я лежала на полу, не в силах подняться, болело все тело, но сильнее всего — низ живота, по ногам текла теплая кровь, вскоре я потеряла сознание. Загнанная в угол Катька громко, чтобы слышал весь отряд кричала, что это я на них напала, а они просто защищались. Потом при расследовании часть отряда это подтверждала, а остальные говорили, что уже спали и ничего не видели, и ничего не слышали. Мне вызвали врача, пьяный фельдшер, он же единственный в колонии лепила, даже не осмотрев меня, сделал заключение, что надо вызвать скорую и, не оказав мне никакой помощи, ушел. Я осталась истекать кровью под надзором охраны, и на том спасибо.

Сознание вернулось на второй день. Перед этим ночью случился выкидыш, я потеряла много крови, но все-таки выжила. Молодой тренированный организм быстро восстанавливался и через две недели я уже смогла встать на ноги.

Разбирательство этого происшествия было коротким, начальство не было заинтересовано в огласке, тем более что я шла на поправку, поэтому Катька, Мавпа и еще две шестерки получили по неделе карцера, а меня после выздоровления из городской больницы привезли в колонию долечиваться в местном лазарете. Лепила почитал сопроводиловку, дал указание воспитателю освободить меня от всех работ на три дня, вот и все долечивание. Покачиваясь от слабости, я вошла в общагу, и все затихли, одни с тревогой, другие с интересом, все смотрели на Катьку.

— Ну шо, падла, выжила? Стать мамкой не получилось? Это еще не все, придет время ты мне будешь делать все, что пожелаю. Сегодня я не в настроении, а завтра буду тебя драть, как сидорову козу. Я тут хозяйка и все вокруг мое, в том числе и ты, что захочу, то и сделаю, поняла, прошмандовка? Я молча прошла в свой угол и легла на кровать. Кружилась голова.

— Мурка!

Я открыла глаза, передо мной стояла Мавпа.

— Слушай сюда, лярва, завтра после Катьки я займусь тобой и буду драть тебя и не одна, а с дубинкой, чтоб тебе мало не показалось. Ты еще сто раз пожалеешь, что на свет родилась, чмошница.

Я закрыла глаза, страха и переживаний насчет завтра у меня не было, сегодня дают отдохнуть и хорошо, а завтра посмотрим. На следующий день я чувствовала себя еще не вполне здоровой, но уже гораздо лучше, однако вступать в борьбу с Катькой еще не была готова. На протяжении дня при каждой встрече Катька жестами показывала, что она со мной сделает. Отряд жил в ожидании предстоящего события. Катька пообещала, что все будет делать в открытую.

Наступил вечер. Отряд колонной, в соответствии с распорядком, отправился на вечернюю поверку. Время экзекуции приближалось, а у меня не было никаких планов защиты, но, как ни странно, я совершенно не волновалась, как будто все происходило не наяву. Я ни тогда, ни сейчас не могу объяснить свое состояние.