Жили-были

Документ был составлен весьма основательно и подробно, поэтому потребовал от собравшейся почтеннейшей публики полного напряжения сил, нервов и слуха. Граф к главному, для чего собственно и пишутся завещания, подходил исподволь и со светской ленцой. С первых же слов своего назидательного манускрипта он погружал благодарного в надежде своей слушателя в печальное детство без начального капитала.

Выходец из простой семьи силезских ткачей, отрок и помыслить не смел о титулах, придворных балах и тугой мошне. Слоняясь под стенами чужих замков и подворий, младой Сигизмунд смотрел на мир через розовые очки, которые смастерила ему жалостливая бабушка Соломея из осколков мозаичных окон костёла кармелиток, дабы ребёнок хоть как-то радовался жизни в условиях безутешной бедности. Поэтому он часто останавливался в задумчивости под сенью дубрав, часами наблюдая движение полуденного светила или купание в пруду голых монашек. В те сладкие минуты отдохновения вдали от родительского пригляда, Сигизмунд предавался детским подручным шалостям, втайне мечтая о сытой жизни в кругу собственной семьи и женской прислуги. И за это заслуженно нёс телесные наказания по субботам от отца, как никчемный отпрыск рода ткачей по батюшке Исидору и рудознатцев по линии матушки Феропонты фон Штульц. Но зато когда будущий граф вошёл в зрелую силу, он уже сам без устали гонял по злачным местам не только что родителя, но и его закадычных друзей, потомственных такелажников и кустарей.

В этом самом месте один из братьев, некто Софроний, как бы торопясь на отходящий дилижанс, громогласно воскликнул, всплёскивая руками:

— Нельзя ли покороче и без прелюдий? — но его тут же пристыдили старшие братья физическим способом и юный наследник сразу смолк, потеряв дар речи, а слушание дела между тем продолжилось.

Итак, не успел Сигизмунд или Мундик, как его ласково называла матушка, в полной мере насладиться беззаботным детством, как нежданно для себя впал в отрочество. Само по себе время прекрасное и полное радужных надежд, но требует от недоросля тяги к познанию опыта предыдущих поколений. Слава богу не всех, а хотя бы породившей тебя родни, кои держатся ещё в памяти сородичей. Поэтому определили наследника в приходскую школу иезуитов первой ступени. Но вскоре, не видя в этом толку и ответного рвения ученика, засадили за ткацкий станок с твёрдым уроком суточной выработки за хлебный паёк. И дело сдвинулось с мёртвой точки. Уже через полгода Мундик сам запросился за парту и вскорости стал первым номером во всём классе. Дальше — больше. Представляя мысленным взором пред собою орудие труда, от станины до челнока, Сигизмундик так заразился тягой к знаниям, что даже дед фон Штульц, владелец обогатительной фабрики руды и мошны, простил дочери Феропонте тайное венчание с неимущим ткачом Исидором и стал оплачивать обучение внука в университетах Кракова и Вильни. Так бы и тянул в лучших лабораториях научную лямку бакалавра Сигизмунд, теша профессорские надежды деда, кои впервые на гинекологическом древе фон Штульцев готовился оправдать внук, пока не открылась учёному бакалавру простая истина. Очень простая по своей жизненной позиции. Да будь ты хоть трижды учёным академиком или пехотным генерал-аншефом, открой новый закон механики или даже звёздную туманность, но так и останешься побочным плодом цивилизации, а не хозяином положения ещё при этой жизни, как вопиют выпавшие из веры еретики. То есть, надо подгребать в клан власть предержащих и сравняться с ними. Тогда тебе не будут страшны никакие препоны и прочие дурацкие законы подконтрольного плебса. И будешь вечно непотопляемым цветком в проруби жизни либо не убиенным гнусом на живой плоти, что так и этак хорошо и отрадно.

— Какой-то философский камень, — заметил на всё это другой брат Жульен и направился на выход из графской опочивальни:- Пойду пройдусь по кулуарам, — заметил он слушателям уже на пороге.

Такое манкирование собранием задело родню за живое. И поэтому все, с молчаливого согласия графа, решили сделать перерыв с променадом к освежительным напиткам на лужайке летнего сада с розмаринами и резедой.