Жили-были мужики

– Ну да, – мужик наш отвечает, – Как же я наберу, если они, заразы, так и лезут в нос?

Сваты опять смеются:

– То есть ты пришёл собирать ягоды, а вместо этого пять часов на жизнь жаловался и так ничего и не набрал?

– Ну да, – не понимает опять мужик. – Что ж тут такого, что не набрал, если мне весь мир мешать вздумал?

Сват стоит, смеётся, за живот держится; сватья, уж на что женщина серьёзная, а и та на забор опёрлась, чтобы не упасть от смеха, а мужик наш так и не понял, почему его на смех подняли – обиделся, да и распрощался на следующее утро.

И теперь он так же по понедельникам ходит на службу и жалуется на всё подряд, еле как дожидаясь, когда придёт пятница.

Других дел за ним замечено не было.

Притча двадцать шестая

Жил-был мужик. Обычный мужик, как и все. Не святой, да и не праведник, не бандит и не пьяница запойный. Ну, натурально – как все. Работа – дом, работа – дом, ну, иногда выедет куда-нибудь, где рыбки половить, где грибов пособирать, ну, говорю же: обычный дядька!

И жена у него тоже была, как и у всех. Но только вот лад их не брал. Вот как у снохи со свекровью: кто начал, не помнят, кто виноват, не знают, но уступать никто не собирается. Поживут-поживут день другой ровно, а там то жена начинает брови хмурить незнамо на что, то мужик наш лицом застамеет, и свету белому не рад, а там незадолго и опять в ругани сойдутся, да на неделю попрёков, да на месяц не разговоров. Ну, а там тоже всё как во всякой ругани: и жизнь испортили друг другу, и никто меня не ценит, и всё здоровье на вас положил, а вам и дела нет, не понимая, что здоровье так и так кончается, что дела за них никто делать не будет, а жизнь … Да и жизнь, в общем, мы тоже сами себе портим, никто в этом особо и не виноват.

Ну да, как бы то ни было, а ругани продолжались, а здоровье меж тем не улучшалось, и так уж и получилось, что доругались эти двое: у одного от нервов давление прыгнуло, да чего-то там в организме оторвало и насмерть, а у другой, глядя на это представление, сердце зашлось так, что врачи не выцарапали. Так и хоронили в один день.

И вот души их, жизнью истрёпанные, подлетают к Райским вратам, а там их апостол Пётр дожидается. С ключами, как положено.

– Ну что, голуби, – говорит. – Сюда я вас не пущу, уж как хотите! Не то и не так вы себе жизнь устроили, чтобы вас вот так, без спросу, в рай, нельзя вам туда!

– А что, – мужик наш спрашивает, – Так теперь нам в ад, получается, что ли? Уж больно не хочется нам в ад, апостол Пётр, может, что и придумается, чтобы как-нибудь тут у вас рядышком постоять?

– Нет! – говорит апостол. – Рядышком тут постоять никому не дозволяется, а для таких как вы, наказание другое у нас: а вот родитесь-ка вы снова от женщины, и жизнь проживите, а Божьим промыслом вас снова к свадьбе натолкнут, и опять друг с другом жить будете, как муж и жена. И до того момента по кругу ходить будете, доколе не заработаете или кущи райские или огнь геенский. А покамест – брысь!

И так и крутятся наши супружники сами себе в наказание друг с другом, да и не одни они. Ну, у некоторых со второго раза получается определиться. А уж куда – в рай или в ад – не скажу. Придёт время, и с вами разберутся!

Притча двадцать седьмая

Жил-был мужик. Обычный мужик, и даже не совсем дурак, мозги вроде были, но такие, что мешали ему только. Как ни начнёт он что делать или думать, ну так надумается своими мозгами, что из рядом стоящих кто ухмыльнётся, кто перекрестится, а кто подальше задом пятится, чтобы, значит, не рассказывать мужику нашему, что он натворил такого. Причём послушать мужичка нашего – и вроде всё правильно рассказывает, рассуждает по-умному, а вот в конце ну такого навыводит – мама дорогая!

Уходить начали уже знакомые от его вопросов. И на ответы его кивали с выпученными глазами, но в спор не ввязывались – бесполезно доказывать, да и доказательства у него все опять же наизнанку выворачивались, и до истинного дела так и не доходили. Конкретно рассказывать не буду, но все доказательства из серии: «Ветер дует потому что деревья качаются!» Можете ещё «Письмо соседу» почитать у Чехова – вот примерно то же самое.

И вот долго ли коротко ли, а начал наш мужик за религию браться. И так браться, что и не поймут никто никак – не то он так воцерковляется, не то уж такой атеист, только прикидывается любознательным, и тоже частенько от него шарахались граждане. Ну, чтобы и им мужичок наш мозги не заплёл. А когда все отшарахались, начал мужик наш сам искать, кого бы поспрошать. Ну, и нарвался да другого дядечку.

И долгие у них разговоры бывали. Мужик наш, например, спрашивает:

– Ну вот как так получается – я молюсь-молюсь, выпрашиваю у Бога благостей, а он мне их не даёт и не даёт?

– Так тебе, значит, таких благостей не надо, про что ты выпрашиваешь! – отвечают ему.

– Как так «не надо»? Мне ж без них ну никак!

– Ты без всего можешь «как», а остальное – лишнее! – снова ему в ответ.

Поскрипит для порядку мужик мозгами, да и снова:

– Не понимаю, кому будет плохо, если мне будет хорошо!